прокисшее варево – дико тошнило, ныла печень. Вдобавок, буквально выкручивало суставы, особенно, в кистях рук, и совершенно невыносимо болела голова. Я лежал на спине, все части моего больного тела безнадёжно затекли, но попытка повернуться набок привела к новой волне боли. Я беззвучно застонал.
Между тем, разбудивший меня шум оказался разговором в гостиной. Я узнал голос Веры Андреевны. Она громко бранилась, и я пожелал провалиться на месте, поняв, с кем она стоит внизу.
– Не пущу и всё! – кричала она. – Сколько тебе говорить можно! Проваливай! По-хорошему, Ржевский, убирайся, и не приходи больше!
– Вера Андреевна, – защищался поручик. – Виноват. Но, хоть на минуту. О здоровье справлюсь, да парой слов перекинусь.
– Ты что, уже допился до того, что родной язык перестал понимать? – не унималась Ильина. – Довёл моего бедного мальчика, споил, развратить хотел!
– Вера Андреевна, – пытался вставить мой вчерашний спутник, – в миллионный раз простите великодушно, но всё не так. Мы аккуратно, как Вы напутствовали…
– Аккуратно? Да ты совсем обнаглел! Бедный мой Энни… Под утро привезли чуть живого… Я глаз не сомкнула, ждала, а потом возле постели дежурила, плохого боялась! Ах, Ржевский, зла не хватает. Рожу твою вечно пьяную видеть не могу!
– Ну, Вера Андреевна! Хотите, на колени встану? И я заглажу! Непременно заглажу! Вот увидите!
– Что ты там загладишь! Молчи, окаянный! Ах, мой Энни… Нет, Ржевский, ты мне всё-таки скажи, скажи, мерзавец, Вы что, ползли? Объясни мне, негодяй, почему у него шуба вся в грязи? Ты где грязь посередь января нашёл?
– Вера Андреевна, голубушка!
– Молчи, треклятый! Ах, бедные родители Энни, что скажут, если узнают! Вот справятся они, как у сына дела, как в Москву съездил, и узнают, неровён час, что он спутался с пьяницей и проходимцем Ржевским! Так, что ли?
– Вера Андреевна, – ответил Ржевский, – Ну, зачем же Вы так круто! Гуляли сильно, не отрицаю. Но с благородством!
– Да, какое благородство! Чтоб тебе пусто было! У них фамилия известная! Вас же пол-Москвы могло видеть! Какой позор!
– Ну, прошу Вас, на минутку!
– Пошёл вон! Я сейчас слугам прикажу поганой метлой тебя гнать! – исступлённо кричала Вера Андреевна. – Уходи и, чтоб на пороге даже не появлялся!
Ржевский ещё раз сбивчиво извинился и, охая, стал удаляться. Я услышал закрывающуюся входную дверь.
Полежав ещё с минуту, я всё же смог подняться на ноги. Подойдя к окну, я выглянул на улицу и едва не закричал от невыносимо яркого света, ударившего по моим воспалённым глазам. С трудом глянув вниз, прямо под окнами я увидел сани. К ним, спиной ко мне, хромая и дёргаясь, направлялся Ржевский. Одетый в потрёпанное зимнее пальто с дыркой на спине, он выглядел жалко. Вдруг интуитивно предугадав события, я с усилием отпрянул от окна, потому что в следующую секунду, как мне показалось, Ржевский бы обернулся.
Вскоре на лестнице послышались шаги. Я вернулся в постель и, притворившись спящим, притих.
В