не пытался; так, слегка намекали, но мягко, будто кошка лапой.
Чем выше они поднимались, тем тяжелее Орису становилось дышать. Барахольщик остановился и оглянулся на него, цветом лица Барахольщик сейчас был серый, и синяки под глазами проступили очень отчетливо.
– Теперь видишь?
Орис свесился через край и вздрогнул. Если это и был дракон, то довольно странный, круглый, с длинными, прямыми лапами, только хвост и напоминал привычные рисунки – высокий, извилистый гребень, упирающийся в стену. От ужаса, схватившего внутренности, Орис почти потерял сознание и навалился на доски ограждения всем весом. Барахольщик успел его подхватить, привёл в чувство и потащил обратно вниз.
– Всегда так, и у всех, и ты, значит, не исключение, – разочарованно сказал Барахольщик, серые глаза его сузились и забегали.
– Это не дракон, – хрипло выдохнул Орис. – Это что-то другое и, боюсь, оно страшнее.
– Знаю, – ответил Барахольщик. – А теперь вниз, пора работать. И не обсуждай это ни с кем, будут спрашивать – изображай восторг и преклонение, здесь это важно, пока ты веришь, тебя не трогают.
Орис обхватил гудящую голову руками. От стука молотков из глаз, казалось, сейчас полетят искры, и слушать это всё Орису предстояло еще восемь часов; от этой мысли грамард застонал.
– Привыкай, выхода я пока не нашёл.
– А вход?
– Туда точно нельзя. Из тех, кто пытался, никто не выбрался.
– Откуда знаешь?
– Знаю, – твердо ответил Барахольщик, и Орис как-то сразу поверил, кивнул и больше ни о чем не спросил. Был уверен, Барахольщик сам расскажет, но чуть позже, когда присмотрится. И он рассказал, этой же ночью, под треск очага, но совсем не то, что ожидал услышать Орис. Была это не то сказка, не то легенда, слушая её, Орис вспомнил дедовы байки. Вот уж кто оценил бы эту историю, хмыкнул бы одобрительно и заулыбался, как наевшийся мышей кот. Орис же очень устал и слушал сквозь дрёму, перед глазами его вились черные змеи, а голова то и дело падала на тюк с чужим забытым добром. Орис не был уверен, что утром вспомнит, о чем говорил Барахольщик, потому изо всех сил старался не уснуть, но змеи становились шире и толще, и всё сильнее сжимали его в своих чёрных кольцах, а голос Барахольщика все дальше уходил во тьму тоннелей.
Утром выяснилось, что суть поведанной истории Орис все-таки уловил, была она проста и извечна – что одному ересь, то другому – орудие божие. И вовсе не черное масло отыскал в этих пещерах камнетес Ястин, нашёл он совсем иное сокровище, нашёл и испугался, потому, как в те времена сожгли бы его на костре, посмей он извлечь из недр хоть один сияющий камушек. Не оставила бы инквизиция камня на камне, стерла бы с лица земли и обе деревушки по берегам Черного озера, и Лики Святых бы не пощадила. Тогда еще свежа была память о бойне на Чандре и о безумии последних свободных кхамирцев.
Святым Ястин определённо не был, ему хватило хитрости и ума не просто найти источник черного масла, но и услышать голос Создателя в своей голове.