еще слегка потряхивало, но это сказывалось отсутствие сил – он ничего не ел больше суток.
В этот раз старик принёс ему миску похлёбки и чашку травяного чая, а, уходя, сказал:
– Больше не увидимся, ты главное не буянь там, присмотрись сначала, тогда может и не закопают сразу-то.
Где это “там” Орис узнал совсем скоро – обед еще перевариться не успел, как за ним пришли двое, в плащах, с берегонтом на застёжках, лица их были скрыты капюшонами.
Орис не сопротивлялся – сил не хватало, но никто и не думал, что он будет бороться, его даже не связали, ткнули в спину палкой и жестом приказали выходить.
За дверью оказался низкий коридор, пахло сыростью, маслом и мочой, по стенам текла вода. Орис видел прожилки на камне, мох; они находились где-то глубоко под землёй, но направлялись еще глубже. В стене пряталась ниша, внутри которой оказалась сложная конструкция, похожая на подъёмник, в маленькую кабину они набились втроем. При спуске она неприятно скрипела, и Орис напряжённо вслушивался в этот звук. Его настигло немалое облегчение, когда они остановились, и дверца открылась. Из кабины Ориса вытолкнули, дверца снова захлопнулась, и подъёмник двинулся обратно.
Орис проводил кабину взглядом, а потом огляделся. Огромный пустой зал смотрел на него со всех сторон обломками каменной кладки. Пол был черный и гладкий, будто мраморный, но Орис знал, что это не земной камень, а небесный. Он уже видел такие полы в святилищах и древних атриумах.
Профессора в университете говорили, что небесный камень выплавляется как металл, но в Ахорне не существовало ни единого горна, способного раскалиться до такой температуры, которая требуется для его плавления. Книги утверждают, что первые апостолы Создателя знали секрет и умели создавать из небесного камня невероятно прочные предметы, но позже мастерство его обработки было утрачено. По сей день над крохами знаний, сохранившихся в книгах упорно бьются учёные, но пока никто из них так и не открыл заново тайну древних.
Камень под ногами Ориса был черным, как небо ночью, и, как и от звезд, от него шёл свет, свет этот убегал в правый коридор и там терялся. Орис подумал и направился туда. Как только он пересёк невидимую черту, черный камень под ногами сменился гнилыми досками, и уже по ним Орис дошёл до круглого отверстия в стене, где ржавая решётка перегородила ему путь. Орис толкнул её, но она не поддалась. Тюрьма, в которую не пускают?
Где-то в глубине раздался звук колокола и крик:
– Смена! Смена! Смена!
Еще через долю свечи крик повторился.
«Три по десять», – сосчитал Орис, словно это были перерывы между занятиями в университете, разделенные на три доли; их вполне хватало, чтобы найти аудиторию, даже если вдруг её сменили в последний момент, и к третьему звонку успеть занять место.
Зазвенели ключи, Орис увидел огромную фигуру по ту сторону решётки и непроизвольно отшатнулся. Великан хохотнул и спросил:
– Ну, так что, не пойдёшь? – его лицо полностью покрывала шерсть, но пальцев на руке было ровно пять, как и у Ориса. Глаза, нос,