объяснение.
Я рванулась к двери и распахнула её, цепляясь за последнюю надежду.
Холодное утро встретило меня бледным солнцем, медленно выползающим из-за горизонта. В воздухе разливалось утреннее пение птиц – живое, звонкое, наполняющее всё пространство. Такого звука не услышишь в современном городе.
Но моё внимание тут же привлекло другое.
Грязь. Она была повсюду. Мокрая, чёрная, тягучая. Дома с покосившимися крышами, лошадиные повозки, редкие прохожие в длинных плащах… Всё выглядело настолько чужим, настолько древним, что мне стало по-настоящему страшно.
– Госпожа!
Я резко обернулась, сердце ухнуло вниз.
Женщина в скромном платье с белым передником замерла в дверях, прижимая руки к груди.
– Ох, простите, я вас испугала, – тут же поклонилась она.
– Всё в порядке… – мой голос прозвучал чужим, будто принадлежал не мне.
– Вам не стоило вставать, госпожа, – в голосе женщины прозвучала тревога. – Вы можете простудиться.
Прежде чем я успела возразить, она мягко, но уверенно повела меня обратно в комнату, уложила в постель и заботливо натянула одеяло.
Я хотела задать ей тысячу вопросов, но не знала, с чего начать.
"Извините, я из будущего, не подскажете, как мне вернуться?"
Нет, спасибо. Меня, скорее всего, тут же объявят ведьмой и сожгут на костре.
Я вздрогнула от этой мысли.
Если верить газете, то я оказалась в середине шестнадцатого века. Великолепно. Моя тройка по истории явно не подготовила меня к такому повороту событий.
И что-то подсказывает мне, что мои проблемы только начинаются.
5 глава
Ева
Лондон
Первые два дня я училась понимать их язык. Не слова – я их знала, но звучали они иначе, словно кто-то переставил акценты в привычной речи. Я вслушивалась, вглядывалась, ловила губами каждое слово, но, кажется, выглядела при этом полной дурой. Слуги переглядывались, обеспокоенно спрашивали о моём самочувствии, а отец – да, здесь у меня есть отец – с подозрением изучал меня, словно пытался угадать, не повредился ли мой рассудок.
Я бесцельно бродила по дому, отчаянно пытаясь придумать, чем заняться. Но вскоре столкнулась с проблемой, которая пересилила всё – гигиена. Вернее, её полное отсутствие.
Это было невыносимо.
Я пыталась бороться. Строго настрого приказала кипятить воду перед употреблением, отмывать столы, следить за чистотой посуды. Моё рвение встретили с недоумением. Отец смотрел на меня, как на умалишённую. Для него – и для всех остальных – мысль о том, что грязь может убить, казалась нелепой. Они добавляли в воду алкоголь, чтобы "очистить" её, или пили вино. Я не могла понять, почему здесь до сих пор нет поголовного алкоголизма.
Но самая тяжёлая битва началась, когда я потребовала, чтобы все регулярно принимали ванну.
Это вызвало такую бурю негодования, что меня чуть не выгнали из дома. Отец, вспыхнув от ярости, заявил, что отправит меня в дом умалишённых, если я немедленно