поднялась и протянула мне меч. Я невольно отшатнулась.
– Успокойся, Кейт. Мы не собираемся тебя ругать, – попытался унять меня отец, и в его глазах я впервые увидела что-то похожее на сочувствие.
– А что тогда? – спросила я.
Я перевела взгляд на мать, ища в её обычно отстранённых глазах хоть искру понимания и каплю поддержки. Но она стояла неподвижно, опустив голову.
– Знаешь, может быть, мы и правда ведём себя с тобой слишком холодно, особенно я, – сознался отец, и эти слова прозвучали для меня неожиданно. – Тебе и так хватает насмешек в школе… за твою… особенность.
Я в полном недоумении уставилась на него. Неужели все эти годы я неправильно его понимала? Неужели за этой маской строгости скрывалось что-то другое, словно за каменной стеной – живое сердце?
– Сядь, пожалуйста, – мягко попросила мама, и в её голосе впервые за долгое время прозвучала нежная интонация.
Я послушно опустилась в старое кресло у окна, чувствуя себя совершенно растерянной.
– Кейт, мы любим тебя, – продолжил отец, и эти простые слова, произнесённые его обычно скупыми на эмоции губами, прозвучали как откровение. – Ты наша дочь, наша плоть и кровь.
Я не могла поверить в услышанное. Всё это время я жила с ощущением, что являюсь чужой в собственном доме. Отец всегда был отстранённым и молчаливым, а мама часто изображала заботу, но в её глазах я всегда видела лишь усталость и какую-то скрытую печаль, будто тень прошлого всё ещё преследовала её.
– Прости, – тихо произнесла мама, и это слово, сорвавшееся с её губ, было наполнено такой болью, что моё сердце сжалось от жалости.
Слёзы, которые я так долго сдерживала, наконец-то хлынули из глаз. Я никогда не думала, что услышу от них эти слова. Все эти годы я винила их в холодности, в отсутствии любви, а оказалось…
Откинувшись на спинку кресла, тело загудело от усталости. Я не могла произнести ни слова, лишь смотрела на родителей, пытаясь понять, что происходит. Мама всегда относилась ко мне чуть лучше, чем отец, но и ее сдержанность, ее кажущаяся отстраненность, ранили меня, как заноза, засевшая глубоко под кожей. И в этот момент я внезапно осознала, что все мы, каждый по-своему, были одиноки в нашей семье, словно три призрака, блуждающие по заброшенному дому.
– Мы понимаем, что ты чувствовала все эти годы, – начал отец, его голос звучал непривычно неуверенно.
– Да ни черта вы не знаете! – вырвалось у меня сквозь слёзы, и в этом крике прозвучала вся боль и обида, накопившиеся за долгие годы.
– Знаем, – тихо ответила мама, её глаза были полны слёз. – Мы чувствовали то же самое. Когда ты родилась, мы были вне себя от счастья. Но потом всё изменилось. Ты же знаешь, что случилось с нашей семьёй после того, как тебе исполнилось шесть лет. Я опустила глаза, вспоминая тот роковой день, который перевернул нашу жизнь. Конечно, я знала. Слух о моём проклятии, накрыл наше Королевство, отравляя каждый вздох. Маги сторонились нас, как прокажённых, шептались за спинами, бросали