старалась запоминать всё – пригодится. Слушать ворожею было интересно, подготавливать дары – легко. Прежние боги были ближе и внимательнее к людям, чем Единый. Они жили в самой природе, были её частью. Однако ближайшей ночью они потребуют не только обычные подношения, но и жертву покрупнее петуха, и при мысли об этом их светлый образ рассеивался.
Близился вечер. Когда кровавый закат просочился сквозь берёзовую рощу, на пороге колдовской избы показались гости. Двое мужчин, что ночью обернутся волками, подхватили многочисленные свёртки с требами и отправились в лес. Время обряда пришло, и ворожея повела Яру на капище. Отступать было некуда. Привычный страх освободил девицу, чувство, что её охватывало, больше походило на принятие или обречённость, хотя со своей судьбой она до сих пор не смирилась: глаз то и дело подмечал скрытые во тьме леса тропки, а в мыслях вспыхивали планы побега. Боги предоставили Яре слишком скромный выбор, и ни одна его сторона не привлекала. Что лучше, покаяться перед князем и стать безвольной слепой женой тошнотворного Остапа или превратиться в бесчувственную жрицу, что приносит жертвы жестоким богам? Не было здесь никакого «лучше».
Ведара и не думала подбадривать девицу. Был бы на её месте Богдан, он бы успокоил и приласкал, снял бы поцелуями тревогу, но с ним Яра не виделась с той самой ночи в лодке. Оборотень вместе с собратьями скрывался от охотников и ратников в лесу, вёл волчью жизнь. И пусть девица поникла, снедаемая тягостными мыслями и опасениями, сегодняшний обряд предвещал хоть что-то хорошее – встречу с Богданом.
Ночь была неспокойной. Природа словно чуяла бурление чар, нетерпение богов и волнения в Туманке. Ветер выл до свиста в ушах, сгибал мелкие деревца и срывал с них листья. Подол сарафана обматывался вокруг ног, будто бы предостерегал ступать по гиблой тропе. Мелкие камни и песчинки пробирались в обувку, царапая ступни. Кровавый закат запёкся, превратившись в непроглядную темень. Мгла была плотная и обволакивающая, как илистое дно. Лишь волки с горящими взорами и ворожея, видящая не глазами, а душой, могли ориентироваться в таком мраке, а Яра слепо следовала за ними. С каждым шагом в ней нарастала тревога, дремлющая при выходе из избы. Она скручивала внутренности и утяжеляла дыхание, и без того перехватываемое порывами ветра.
– Почти пришли, птичка, – объявила Ведара, и вскоре деревья расступились.
Пред путниками предстало капище. Ничего не изменилось с того раза, как Яра была здесь. Всё те же высокие кумиры по кругу обступали поляну, всё те же верёвки были натянуты над центром, где стояла чаша для крови. Оборотни поставили свёртки с дарами возле ворожеи и поклонились богам. Ведара достала из тайника, вырубленного в одном из деревьев, бубен и нож.
– Что я должна делать? – спросила Яра, пока не рискнувшая переступить порог поляны.
– Наблюдай, запоминай, помогай, – чарующим голосом ответствовала ворожея.
Она потянула девицу за ладонь и вместе с ней принялась обходить капище, нашёптывая приветствие богам. Яра подчинялась.