неслась по течению, качаясь на едва ощутимой ряби. Деревья на берегу стояли не шелохнувшись, ветер замолк, его гул растворился в тихом журчании реки. Луну заволокло дымкой. Природа, казалось, отвернула свой взгляд от двух возлюбленных, оставляя их наедине.
Яра терялась в догадках, что скрывается под лукавым «лучше» Богдана. Памятуя прошлую ночь, она сомневалась, что он возьмёт её под звёздами в лодке посреди реки, хотя это звучало романтично и точно помогло бы согреться. Оборотень наверняка придумал что-то интереснее. Удерживая взгляд девицы, он уложил её под собой на застеленное холстиной дно лодки. Сдержанный лунный свет коснулся его широких плеч и спины, на которых блестели капли воды и пота. Яра смахнула их, проводя пальцами по нависающему над ней твёрдому телу. Богдан поймал её губы в жарком поцелуе, смял их, покусывая и проникая внутрь языком. Девица вторила его движениям, предугадывая ритм, будто они были созданы друг для друга. Впервые ей довелось, не торопясь и не опасаясь ничего, изучить Богдана, и она вдоволь пользовалась этими мгновениями, проводя руками по его телу: от плеч по груди, от груди до живота, на котором под пальцами очерчивались мышцы, от живота до сокрытого штанами паха, где сквозь ткань ощущалась возбуждённая плоть. Оборотень казался ей высеченным из дерева – таким же крепким, но смягчающимся и гнущимся под умелыми руками.
Богдан даровал Яре ответные прикосновения. Он неторопливо блуждал по её стану, сжимал грудь, которая поднималась в рваном взбудораженном дыхании, ласкал отвердевшие соски. Молодец не спешил снимать с девицы рубаху – лишь задирал её, оставляя между телами тонкую преграду, которая распаляла ещё сильнее. Богдан перемещался с поцелуями ниже. Вслед за пальцами он всё так же через ткань обвёл языком соски. Влага просочилась сквозь одежду и ощущалась на коже, даже когда оборотень перешёл дальше. Каждое его прикосновение насыщало девицу жаром, будто он подносил к телу зажжённую свечу, чей свет не жалил, но согревал.
Яра прикрыла веки. Руки Богдана двигались от её обнажённых коленей вверх, а губы от прикрытого рубахой живота вниз, сойдясь в конце концов в точке наслаждения меж раздвинутых ног. Девица то затаивала дыхание, то срывалась на тяжёлые выдохи, смешанные со стонами. Оборотень ласкал её языком, его поцелуи достигали самых сокровенных мест. Яра ахнула, когда почувствовала внутри и пальцы. Богдан проник неглубоко, тугое лоно пока не готово было впустить его, но постепенно поддавалось. Влага от его языка смешалась с возбуждением девицы.
В отличие от вчерашней ночи, сегодня она не только растворялась в вызванной молодцем усладе, но и старалась запомнить каждую его ласку, какими бы постыдными ни были его касания. Богдан лизал и посасывал самые потаённые уголки её тела. От ощущения поцелуев возле лона Яра неосознанно впилась в его волосы, прижимая к себе. С закрытыми глазами она откинула голову назад. Стояла зябкая ночь, но девица ощущала себя под палящим солнцем, чьи лучи бесстыдно дотрагиваются до обнажённого тела. Она сжала губы, удерживая в себе стон, который распростёрся бы над всей рекой