Волчье проклятье спало с них. Это означало только одно – победу истинных богов.
Глаза Ведары навсегда остались карими, она сполна отслужила богам, расплачиваясь с ними за зрение. Она обрела свободу, хоть и едва верила в это. Каждое утро ворожея ощупывала лицо, умывала слипшиеся ото сна ресницы и смотрела в голубое небо. Теперь для неё оно гасло по законам природы, а не из-за слепоты.
Жизнь Ведары сильно изменилась. Да, она по-прежнему пряталась в уединении посреди рощи, собирала целебные травы и приносила дары богам, правда, уже не кровавые жертвы, а обычные требы, как и весь люд. Однако недавние оборотни больше не нуждались в её покровительстве. Почти все покинули Туманку, долгие лета бывшую их тюрьмой без решётки, и разъехались по дальним поселениям княжества. В деревне остались лишь Богдан да Яра – они решили переждать смуту, которая охватила земли, а позже отправиться в Велиград.
Ведара со спокойной душой отпустила всех. Она никогда не страшилась одиночества: оно, как и тьма, давно стало её спутником. Ворожее нравилось, как спокойно и размеренно потекла её жизнь по новому руслу. Только один отголосок прежнего времени преследовал её – прилипчивый, словно смола, Данияр. Деревенские молодцы частенько заглядывались на Ведару, если встречали её. Она была хрупка и загадочна, точно древесница[1], но все знали, что её, как и любую нечисть, лучше обходить стороной. Охотник, как никто другой, должен был следовать этому правилу. Однако Данияр предпочёл его нарушить. В отличие от туманчан, он не чурался странной лесной знахарки.
– Жена в бане по соседству, а ты на посторонних девиц заглядываешься?
То была их первая встреча. Раненый охотник сидя привалился к стене, пока Ведара обрабатывала его рану. Стоило ей опуститься перед ним на колени, чтобы удобнее было наносить обеззараживающую травяную смесь, как её прожёг непривычный взгляд. Ворожея не видела, но чуяла его. Данияр рассматривал её тёмные волосы и ловкие руки, касающиеся его кожи. Он не смущался, что сидит перед Ведарой обнажённый, накрытый лишь холстиной, зато её щёки опалились краской. Она быстро сокрыла румянец мороком. Охотник не пытался с ней заговорить, не отвлекал, лишь наблюдал. Окольным зрением, что даровали ворожее боги, она заглянула в его душу. Она пыталась прощупать там страх, но вместо него обнаружила интерес. Любопытный молодец. Все боятся лесной отшельницы, а он нет. Чтобы проучить его, Ведара сильнее нажала на рану, намеренно причиняя боль. Данияр поморщился, но не остановил её.
Ворожея встала, чтобы взять со стола заживляющую мазь, и вновь опустилась перед охотником на колени. Снова его взгляд следил за каждым действием Ведары, за движениями её распущенных волос и тонкой нательной рубахи. Данияру лишь облизаться осталось, как коту! Она смолчала, скрывая раздражение за холодностью. Пальцы знахарки прошлись по коже охотника, проверяя, подсох ли травяной отвар. Она не вкладывала ни нежности, ни игривой ласки, но тело молодца отозвалось на её прикосновение. Он вдруг отвернулся, глубоко дыша. Ведара не