хватит, – оборвал он меня. Громко и жёстко. – Сейчас важно не допустить новых атак. У нас нет доказательств, что кто-то из них остался жив. Мы не можем рисковать, отправляясь в слепую погоню за тенями.
– Так нельзя! – почти крикнула я, не в силах сдержаться. Мои кулаки сжались, ногти впились в ладони. – Мы должны хотя бы попытаться найти их! Они убили невинных людей, разрушили дома, забрали жизни! И ты говоришь, что нам нужно просто… сидеть и ничего не делать?
– Достаточно, – прогремел отец снова, и я вздрогнула. Он выпрямился, и теперь в его глазах читалась не только тревога, но и решимость. – Это не твоё дело. Я принял решение, и оно окончательное.
– Окончательное? – мой голос стал грубее, почти дрожал от гнева. – Разве ты не понимаешь, что этим ты только усугубляешь ситуацию?
– Ты не понимаешь всей ситуации, – сказал он, делая шаг ко мне, жестикулируя. – Ты думаешь только о мести. Но здесь на кону стоит куда больше, чем твоё желание доказать свою правоту.
– Это не месть! – я подошла к нему навстречу, и рычала в ответ. – Это необходимость! Как ты можешь так легко отказаться от идеи найти их? Ты же ярл! Ты должен защищать свой народ!
– Именно поэтому я и принял такое решение, – ответил он холодно. – Чтобы защитить тебя и всех остальных. Чтобы не терять ещё больше.
Мы замолчали. Я стояла, тяжело дыша, сжимая кулаки так сильно, что ногти впивались в кожу до крови. Каждая частица моего тела кричала. Но отец больше не смотрел на меня. Он снова повернулся к карте, будто всё уже было решено.
– Я никогда бы не могла подумать, что ты решишь совершить ту же ошибку, что и тогда.
– Ошибкой было то, что я отпустил туда своего сына! – прорычал он, и его лицо исказилось от боли. – Не говори о том, о чём не знаешь!
И прежде, чем мы успели сказать ещё хоть слово, я развернулась и вышла, чувствуя, как каждый шаг отзывается болью в груди.
***
Я промчалась на улицу так быстро, как только смогла, снова игнорируя все голоса обращённые ко мне. Я хочу отдышаться. Мне нужен воздух.
Но когда ветер ударил мне в лицо, я не сразу заметила этого. Отец не слышал меня, и это осознание выжигало всё внутри. От того мои мысли метались, как испуганные птицы, пытаясь найти выход, но каждый путь оказывался закрыт.
Как он может так поступать? Погибло уже столько людей, а он решает оставить всё на волю случая? Он снова решил отгородится от действительности?
Я хватаюсь за голову, не понимая что делать дальше.
Отец, человек прошедший столько битв, человек, которому слепо верят все жители его ярлства, вновь решает поступиться нашими правилами. Если бы десять лет назад он сразу принял решение конунга…
Мой разум вспыхнул болью, и я сжала зубы так сильно, что челюсть заныла.
Дьярви сейчас был бы жив.
Ярость росла во мне, и я уже чувствовала её необратимость.
Бесчестные свиньи. Он пришёл к ним, рискуя собой, чтобы спасти тех, кто не смог бы защитить себя, – женщин, детей, невинных людей, оказавшихся втянутыми в конфликт.