так называемой трудной проблемы сознания[16] (англ. hard problem of consciousness): почему у человека в принципе возникает феноменальный опыт восприятия окружающего мира («почему не темно внутри?»). Соответственно, для того, чтобы исследовать субъективное восприятие юридических фактов, мы можем использовать привычные для философии сознания термины: «опыт», «субъективный опыт», «каково это», «квалиа» и т. д. К правосознанию применимо множество характеристик и свойств сознания как субъективного восприятия феноменов внешнего мира, его оценки и осмысления.
Опыт, за счет которого формируется правосознание, разнообразен и включает в себя эмоции, чувства, осознанное мышление. Любой субъект правоотношений сходным образом может осознать некую правовую конструкцию, например идею недвижимости, которую он, в свою очередь, интуитивно отличает от, например, идеи гражданства. Интенсивность восприятия подобных идей подтверждает реальность юридической действительности. Хотя объекты правовой реальности могут раздражать своей эфемерностью, особенно если речь идет об идеальных категориях прескриптивной теории права (известно, как трудно договориться о некоторых юридических категориях даже внутри профессионального сообщества), но сам факт общего дискурса подтверждает интерсубъектную реальность обсуждаемых проблем.
Право должно отражать объективные ценности жизни человека, его взаимодействия с обществом. Признак объективности правовой реальности проявляется и в том, что большинство принципов права имеют объективную социально-экономическую природу. Подобные закономерности в правовой действительности не менее значимы, чем в математике или физике. Например, согласно статье 234 Гражданского кодекса Российской Федерации лицу, владеющему открыто имуществом, через определенное время предоставляется право собственности на него. Норма о приобретательской давности отражает такую объективную потребность, как сохранение вещи в гражданском обороте, сохранение вещи в принципе как объекта материального мира. Аналогичные нормы есть в большинстве иностранных юрисдикций, соответственно, их нельзя назвать плодом субъективного ситуативного законотворчества.
Как бы далеко ни шло развитие догматической юриспруденции, оно всегда имеет определенные пределы. В том числе это связано с особенностью позитивного права, действующего в границах определенного государства. Не изменяя своему назначению познать право как некоторую совокупность реально действующих норм, догматическая юриспруденция не может выйти за пределы этой реальности; ее методы пригодны только для ее непосредственной задачи. В то же время факты автономного возникновения в разных государствах схожих юридических конструкций позволяют говорить о необходимости рационального разрешения правовых споров, основанных на общих для всех людей принципах существования, а не отдельных чувственно воспринимаемых ситуациях ad hoc.
Юриспруденция есть не только явление из «мира сущего», но в то же время и некоторое стремление к «миру