пальцы между ржавыми прутьями и смотрел в ту даль, где, казалось, ничего не происходило. Но именно там было то, чего не хватало: неподвижность. Постоянство. Молчание, в котором не прятались предательства.
Холмы не обещали. Не звали. Они просто были. И от этого становилось немного легче.
Лёша стоял, и в голове прокручивались сцены. Как Даня хохочет, хлопая кого-то по плечу. Как уходит, не оборачиваясь. Как школа снова сжимается, становится тесной и враждебной, потому что в ней будто не осталось места для него.
Он не знал, чем хуже. Не знал, чем он не подошёл. Он ведь старался. Был рядом. Не предавал. Не сплетничал. Ждал. Был верным. До последнего.
Но всё равно – не тот.
Он начал копаться в себе, не специально. Мысли сами заползали, как холод в ботинки. Может, с ним что-то не так? Почему все, кто важен, в какой-то момент поворачиваются спиной? Почему его так легко обойти, заменить?
Он вспоминал, как и в школе с ним было… иначе. Учителя – будто заранее ставили клеймо. Одни – усталые, другие – насмешливые. Словно смотрели на него не как на ученика, а как на чужого. Он чувствовал это кожей – эту чужесть, как тень за спиной.
И теперь всё будто сходилось в одну линию. Сначала учителя. Потом Даня. Завтра, может, кто-то ещё. Он становился прозрачным. Как будто существовал только до тех пор, пока был полезен, пока нужен. А потом – исчезай.
Он не делился этим ни с кем. Не потому что не хотел – просто не умел. А может, боялся, что скажут: «придумал», «переживёшь», «все через это проходят».
Но ему не нужно было «все». Ему нужно было просто, чтобы кто-то сказал: «ты не лишний».
В ту ночь он не уснул сразу. Лежал, уткнувшись лбом в подушку, слушал, как во дворе лает собака, как поскрипывает кровать под Ваней, как часы на кухне отсчитывают секунды. Всё было, как всегда, но в этом «как всегда» появилось что-то пустое.
Он лежал неподвижно.
Дышал неглубоко, чтобы не шевелить то, что болело внутри.
Ничего не просил. Ни у кого. Даже у себя.
Просто хотел, чтобы всё вокруг замолкло.
Хоть на минуту.
И ничего не происходило.
Ни снаружи. Ни внутри.
Только потолок.
Тусклый свет от фонаря за окном.
И тень от занавески, что качалась, как маятник.
Туда-сюда.
Туда-сюда.
Без конца.
Глава 3. Стая.
Он смотрел на них с тем особым вниманием, каким мальчишка смотрит на героев, которых не нарисовали в комиксах и не показали в кино, а которых можно встретить за углом – живыми, настоящими, почти легендарными. Они появлялись всегда внезапно, как будто материализовались из воздуха. Шли вразвалочку, но не неряшливо, а с тем ленивым достоинством, как будто улица принадлежит только им. Не потому что они её отвоевали, нет – потому что она всегда была их.
На плече у одного из них грохотал магнитофон, раздавая хрипловатый рэп, в котором было больше правды, чем в любом уроке литературы. Ударные били точно