Сначала – стал увереннее двигаться. Потом – перестал опускать глаза, когда кто-то из старших проходил мимо. Потом – его начали замечать. Не словами, не улыбками. Просто кивком. Или тем, что кто-то встал с ним в пару. Не потому что надо, а потому что можно.
Так он стал частью. Не сразу. Не с фанфарами. Без сцен, где его обнимают и говорят: «Ты наш». Всё происходило незаметно, как прорастают корни под землёй. День за днём. Он просто становился «одним из». Его уже не рассматривали как новичка. Не щадили. И в этом был высший знак признания.
Он не стал самым сильным. Не был лучшим в зале. Но был своим. Его не отодвигали. Его брали. И это то, что было нужно тогда.
Он начал появляться с ними на улице. Не в середине круга – сбоку, чуть сзади. Но он был там. На дискотеках – иногда впускали, иногда – нет. Тогда он оставался у дверей. Слушал музыку сквозь щели, ловил свет, доносившийся через мутные стёкла. Иногда кто-то из старших вытаскивал его внутрь – кивком, лёгким движением руки. И в этот момент мир разворачивался: будто из темноты вытягивали на свет.
Он выступал за их команду в школьном КВН. Не с микрофоном. Не с главной шуткой. Но в команде. И когда зрители смеялись – он смеялся вместе. Потому что был частью смеха, частью сцены, частью команды.
Он не стал другим человеком. Но стал собой – таким, каким хотел быть. Уверенным. Не потому что сильный. А потому что принятый. Не похвалой. Не словами. Просто тем, что был рядом. С ними. Среди них.
А потом – тишина. После зала. После смеха. После улицы.
Он шёл домой по пустой аллее, где снег уже не хрустел, а впитывал в себя шаги.
На лице – свежая ссадина. В кармане – скомканный билет от дискотеки. Внутри – усталость и тихое, но очень настоящее чувство: он теперь где-то. Не снаружи.
И пусть завтра снова будет боль, и кто-то, может быть, укажет на его промах – он уже не один.
Он был принят.
И в этом была его первая настоящая победа.
Глава 4. Слом.
Начались школьные вечеринки. Простые, без роскоши, но с особой атмосферой. Дешёвое вино, медленные танцы под Юру Шатунова, девчонки, которые тогда казались недосягаемыми, но с которыми вдруг можно было оказаться в паре.
Однажды он зашёл в этом дальше, чем стоило. Впервые его приволокли домой пьяного в стельку. Не просто навеселе, не просто слегка шатающегося, а совершенно потерявшего контроль. Он даже не помнил, как оказался в постели. Помнил только, как утром было так стыдно, что не то что выйти из комнаты – даже глаза открыть было страшно. Стыд ел его изнутри.
Он знал, что рано или поздно ему придётся выйти. Но тот момент, когда он решился, казался бесконечно долгим. Воля была как последняя баррикада, которую ему нужно было преодолеть. Он знал, что впереди – взгляд матери, полные молчания глаза бабушки, тот тяжёлый воздух в доме, который всегда становился плотным, когда что-то не так. Но он всё равно шагнул.
Выхожу, подумал он. Выходил. Медленно, как будто тянул за собой не только тело, но и саму жизнь. Кадры прошлого прокручивались, как в фильме, который