несколько более скромных качеств, передает «дыхание большого искусства», а Гилельс, имеющий эти же качества в превосходной степени, – всего лишь первоклассный профессионал-исполнитель, еще не достигший «высокой культуры»? Да еще и «Гилельс – активный комсомолец»… С одной стороны, придраться к «комсомольцу» трудно – в 1936-м году! Попробуйте сказать, что это «не комплимент». Но знающие Нейгауза, разумеется, сразу видят – нет, не комплимент; более того: читай – примитив. Почему, за что?!
Оценка Нейгауза в 1932 году была сдержанной не с позиций оценки одного из ярчайших пианистов поколения, а сдержанной вообще – не стоит переводиться в Московскую консерваторию, хватит тебе и Одесской…
Прочитав статью (и другие статьи Нейгауза о Гилельсе) внимательно, любой поймет, чего не хватало Генриху Густавовичу в Гилельсе: интеллектуальной и эмоциональной глубины, эрудиции, попросту говоря – мудрости. «Его неискушенный интеллект…», «исполнитель должен не только досконально знать сочинения данного композитора, но и биографию его, мир идей, чувств, вкусов…». А Гилельс пока что обладает, помимо «неискушенного интеллекта», только «природными данными». Все в потенциале, то ли будет – то ли нет.
Здесь сразу возникает вопрос: но разве Нейгауз не видел, сколько лет Гилельсу? В 16 лет, в которые он его впервые слушал, даже и со звуком может быть не все в порядке – история знает примеры (сам Нейгауз позже, в своей книге, на них указывал – Лист, Горовиц, Рихтер…), когда молодой виртуоз «стучит», а потом у него постепенно вырабатывается прекрасный звук. Но Гилельсу, по признанию того же Нейгауза, и такой претензии уже в 16 лет предъявить было нельзя, звук был изумительным. Может в 16 лет еще не устояться мастерство – нет, и тут все в порядке у Гилельса, в удивительном порядке. Могут захлестывать эмоции, или, напротив, преобладать рационалистическое начало, от юношеского неумения раскрывать свои чувства; так и тут у Гилельса «нет противоречия». Тогда что?
Недостаток глубины. Но можно ли вообще предъявлять такие претензии к 16-летнему (момент первого прослушивания у Нейгауза), к 19-летнему (момент написания статьи)? Справедливо спустя много лет восклицает Г. Б. Гордон: «…Нужно понять – нетрудно! – простую истину: в шестнадцать лет он [Гилельс] не мог быть шестидесятилетним».
По этому же поводу деликатно недоумевает Л. А. Баренбойм: «Его [Гилельса] упрекали в недостатке культуры. Что и говорить, ему предстояло еще многому научиться, понять разные традиции, познакомиться с искусством художников разных поколений… Но культура как интеллигентность не идентична набору сведений, не тождественна сумме информации. Культура возникает в самом человеке как некое единство, она пронизывает сущность человека, она – тут я придерживаюсь мнения академика Д. С. Лихачева – прежде всего проявляется в восприимчивости, в острой способности воспринимать. Пусть объем знаний у молодого