цитаты, Рейнгбальд не только «учила с ним отдельно левую руку», как впоследствии утверждал Нейгауз, но и весьма заботилась об общем развитии ученика.
Берта Михайловна не имела ничего против выступлений Гилельса на различных сценах; ему уже пора было привыкать к концертной деятельности. Но только с одним условием: концерты не должны были преследовать цель заработка, а такая проблема тоже одно время существовала. Повзрослев, Гилельс почувствовал ответственность за семью и стал стремиться к заработку. Это было чревато повторением одних и тех же «бьющих на публику» сочинений. Берта Михайловна, уже достаточно изучившая своего ученика, чтобы пытаться что-либо ему запрещать, поступила мудро: она организовала ему стипендию правительства Украины, достаточную, чтобы существенно облегчить материальные проблемы всей семьи. Для этого Гилельс выступил на Всеукраинском конкурсе, состоявшемся в Харькове в 1931 г. Участвовать в соревновании он не мог, так как еще не достиг необходимого возраста; он сыграл вне конкурса Токкату Баха, Жигу Лейе—Годовского и «Свадебный марш» Мендельсона в обработке Листа.
Тогда же Гилельса услышал известный импресарио П. П. Коган, который с тех пор начал пристальнейшим образом следить за подростком. Позднее он организовывал концерты Эмиля и его сестры, а также заботился о них: сохранились воспоминания (Н. Е. Перельмана, Л. П. Маркеловой), что П. П. Коган на летние каникулы вывозил семью Гилельсов в Крым или на Кавказ, чтобы юные исполнители как следует отдохнули. П. П. Коган и его дочь Л. П. Маркелова оставили нам интересные воспоминания о Гилельсе того периода.
Известность юного пианиста в Одессе росла. В 15 лет Гилельс уже не знал технических проблем. Его пианизм приобрел отточенность. Под руководством Рейнгбальд он прошел обширный репертуар, причем большая его часть проходилась не для показа, а для развития; 14 лет спустя Гилельс скажет Вицинскому, что более половины репертуара, который он играет сейчас – то есть в 1945 г., – он выучил с Бертой Михайловной.
Когда он почувствовал себя свободнее в эмоциональном отношении и научился играть сочинения разных стилей, перед педагогом встал вопрос: что это – некое из ряда вон выходящее явление, или же их «местные» восторги преувеличены? Для разрешения этого вопроса Гилельс был продемонстрирован двум приезжим знаменитостям – Александру Боровскому и Артуру Рубинштейну.
Момент для показа Боровскому был выбран не совсем удачно: знаменитого пианиста накормили сытным обедом (дело происходило дома у А. М. Сигала), и в тот момент, когда он более всего был расположен подремать, попросили послушать «очередного гения». Боровский не скрывал своей скуки: Гилельс, с обычным своим юмором вспоминая этот эпизод, рассказывал Баренбойму, что пианист сидел, грузно развалившись в кресле и борясь со сном (Вицинскому Гилельс более откровенно сказал, что Боровский вообще лежал…). Мальчик сыграл ему несколько