Тем временем она с хрустом перевернулась на живот, и Алексеев почувствовал под своими вспотевшими ладонями необъятную спину… Неожиданно – гладкую, молодую спину. Такую знакомую, соблазнительную! Самую соблазнительную спину района…
Он проснулся в холодном поту.
Уже светало, вовсю щебетали птицы – торопясь успеть до жары.
Служители зоопарка разносили по клеткам корм…
Алексеев поймал на себе внимательный взгляд – это был Кутузов. Казалось, он все понял и ничуть не удивлен, что человеку приснился такой сон.
Какой человек, такой и сон – как будто намекал носорог, медленно пережевывая свой завтрак.
***
Когда приснится какая-нибудь гадость, лучше всего сходить на волосяной рынок, а потом забиться в ближайший эротрон. Или нет, не в ближайший. Лучше подальше от людей, например у старого парка. Или возле заброшенной стройки. Впрочем, про стройку, про то, что в таком месте может стоять дээнкамера, Алексеев просто предположил. Зато про парк – знал.
Почему Ленинский парк назвали в честь далекой сибирской реки (ведь не в честь же какой-нибудь Елены Прекрасной – это и дураку понятно!), трудно теперь угадать. Возможно, его устроитель был оттуда родом. Или – что вероятнее – решил там поселиться на пенсии. Но в любом случае поработал он на славу: парк и правда напоминал спокойную, гордую тайгу, не слишком популярную среди жителей города (ходили туманные слухи про исчезновения здесь людей). Тем не менее администрация установила среди сосен, поблизости от ручья, эротрон. Причем выкрасила его в защитный цвет.
«Надо же, – подумал Алексеев, когда случайно обнаружил его несколько лет назад, – позаботились о таких, как я!» И стал сюда захаживать время от времени. Иногда даже без вόлоса. Просто посидеть под журчанье воды и шум благородных дерев… «А что, если ЭМУР не подведет, выбрать все-таки восемнадцатый век? В нем тоже, кстати, можно семидесятые – Екатерину II. И встретить там какую-нибудь бедную Лизу…» – мечтал Алексеев.
В этот раз, после досадной ночи в зоопарке, ему повезло: на рынке удалось купить качественный товар – вόлос действительно принадлежал молодой красивой девушке. О которой в реальной жизни можно было только мечтать. Эля – так ее звали. Брюнетка среднего роста с теплым взглядом и милой родинкой над левым виском. Вроде бы профессиональная танцовщица. Но особенно завораживала даже не фигура, а голос – мягкий, яблочный, с примесью детских ноток (кажется, ей не больше 25-ти).
Алексеев при виде виртуализовавшейся Эли сразу решил, что никакого интима у них не будет. Будет романтика. Долгая прогулка по безлюдным местам. Лавочка около старого, заросшего папоротником музея сочинской Олимпиады. Тихий вечер. Наконец, гадание на спутниках в ночном небе. И, пожалуй, поцелуй. Или нет… В общем, пусть будет интрига насчет поцелуя.
Но еще надо было определиться с выбросом, чтобы вовремя избежать неприятной идеологемы. Алексеев с досадой вспомнил, как однажды замешкался и вынужден был целых двадцать