дирижабля, который медленно, но настойчиво поднимал над пустырем гигантский портрет обнаженного по пояс немолодого человека, скачущего на Пегасе.
Неужели?..
О да, это оно. Оно самое.
Алексеев покорно приложил руку к сердцу и вслед за Элей, за всеми влюбленными, оказавшимися в этот вечер на робокладбище, запел Гимн.
Вот и всё. Маховик Пропаганды раскрутился на полную.
Причем действовали власти весьма изобретательно, даже виртуозно. Били в больное, незащищенное место.
«Теперь каждый волос будет под подозрением», – хмуро думал Алексеев, вылезая из эротрона. Под равнодушный шум благородных дерев.
***
Через два дня позвонила мать.
«Ну вот, зря я сказал, что уже взял отпуск. Блин, расспрашивать сейчас начнет, обижаться…»
– Алё, привет, ма.
– Привет, Сереж. Я не отвлекаю тебя от дел?
Алексеев чуть не спросил: «Каких дел?», но вовремя спохватился.
– Нет. Говори. Случилось что?
– Да.
«Ну-у, опять…»
– Что?
– Сереж, тут кто-то бродит. Ночью.
– Что?.. Кто бродит?
– Я не знаю. Я в два часа проснулась, а во дворе такой шорох… и свет от фонарика. Я боюсь!
– Мам, погоди. А точно был свет? Или просто шорох?
– Я думаю, это воры. И убийцы. В соседнем районе как раз из колонии кто-то сбежал. Они меня грохнут.
«Ничего себе – словечко выбрала! Это что-то новенькое», – устало подумал Алексеев, но вынужден был сказать:
– Ладно, я приеду. Ты пока у тети Весты переночуй.
– Хорошо, – ответила мать и отключилась. Сама.
– Странно, странно… – Алексеев загрузил 4D-нет (сразу вылезло штук пятнадцать «мышеловок», и как минимум в двух маячил непотопляемый Веня; несколько минут ушло на то, чтобы все их позакрывать) и пролистал последние сообщения СПИ. Никакой информации по поводу сбежавших зэков, разумеется, не было. Ни в Новославянском районе, ни в любом другом.
«Чего и следовало ожидать. Ну что: на картоху так на картоху…»
И вдруг Алексеев подскочил: надо сегодня, именно сегодня, пока не увяз в огороде, съездить в ЭМУР-центр!
«Спасибо, ма, – весело подумал он, – что заставила решиться!»
Выходя из подъезда, Алексеев чуть не столкнулся с самбистами. Слегка встревожился, но подумал: «Ничего особенного. Это, наверное, к Анжелке» – и спустился в метро.
Возле эскалатора притормозил, купил ромашку. Уже в вагоне начал ее ощипывать, приговаривая про себя: «Муравей. Не муравей. Муравей. Не муравей. Муравей. Не муравей. Муравей. Не муравей. Му-ра-вей!»
…Тем временем самбисты продолжали стучать в дверь его квартиры. Наконец самый худой из них предположил:
– Похоже, слинял, сука! Придется вечером навестить.
***
– Анвар?
Бородатый охранник медленно и равнодушно смерил Алексеева взглядом. Не ответил. Ну да, ритуал есть ритуал…
– Доброго