грозил завершиться слишком быстро; уже двадцать второго числа нагрянула ясная, блаженная погода. Свет проникал сквозь замутнённые, ещё не вымытые к лету окна; свет сочился сквозь щели, мягко обволакивал всё на своём пути. В лужах отражались улыбки прохожих, им вторили робкие цветы, сами удивившиеся своему появлению на душных московских улицах.
Окна в квартире на Новом Арбате были распахнуты, и шторы развивались от любопытного ветра, заглядывающего в гостиную. Их струящаяся ткань создавала музыку; Ирина ощущала, что парит в невесомости, ещё чуть-чуть – оторвётся от земли и вылетит в окно белой птицей.
Девушка уже полчаса стояла на табуретке, опираясь лишь на правую ногу и изредка приставляя левую, для короткой передышки. Руки её были распахнуты; в правой она держала розу, в левой – мыло ручной работы, где были смешаны ароматы лаванды, розмарина, чилийского перца и морской соли.
— Держи ногу, держи ногу! – потирая руки, сказал Саша. Он ходил кругами вокруг девушки. Та старалась не спускать глаз с изображения чайки, расположенного на уровне её глаз у противоположной стены гостиной. – Как сможешь ты нарисовать чайку, если не испытаешь чувство полёта?
— Я думаю, вам легче было бы схватить меня за ноги и свесить вниз головой из окна.
— В следующий раз мы так и поступим.
— Я надеялась, что в следующий раз мы поедем изучать вашу «орхидею»… — ясно произнесла девушка, из-под опущенных ресниц кидая пронзительный взгляд на Белова.
— Там будет видно, — смутился он, отходя в сторону.
— Это уже третье занятие, а вы всё откладываете и откладываете…
— Время терпит, — с тем же выражением произнёс художник. И резко переменился в лице, напоминая в ту секунду предприимчивого коммивояжёра. – Мыло, приложи к носу мыло! Как сейчас, запах соли выступает на первый план?
— Нет, его всё так же перебивает розмарин.
– Невозможно красочно написать чайку, пока ты не учуешь запах моря поверх всех остальных. Нюхай дальше.
— Я устала, — с чуть капризной, детской интонацией ответила Ирина.
— Хорошо, — сжалился художник. – Слезай.
Девушка поправила чёрный скромный костюм и присела на табуретку, чтобы отдышаться. Александр принёс с кухни чай, и она принялась пить его большими глотками, внимательно рассматривая полку, на которой пылились различные экзотические вещицы.
— Нравится? – улыбнулся Белов, тоже присоединяясь к чаепитию.
— Очень. Можно я сфотографирую это солнышко?
— Конечно, — с видом барина, отпускающего на волю крепостного, произнёс Саша. – Хочешь нарисовать?
Девушка осторожно приблизилась к экспонату, навела на него всевидящее око смартфона и вернулась на место.
— Да.
— Я похитил его у одного африканского племени, — с гордостью принялся повествовать хозяин квартиры. – Тамошние мастера изготавливают множество масок, которые продают на сувениры.