в растрескавшиеся стены музея, будто была создана специально для Кубинки и висела здесь со дня существования провинциального городка. Ирина была оглушена, раздавлена пониманием того, что в другой ситуации она прошла бы мимо картины, не задержав на ней своё внимание дольше трёх минут. Она с досадой обернулась к Саше и отметила, что в корневую систему её души незаметно пробрался червячок сомнения. Увы, девушка прекрасно понимала, что этому маленькому вредителю под силу прогрызть трещину, которая развалит Великую китайскую стену.
И всё же что-то в этой картине воздействовало на неё; сначала незаметно, так что толстокожий человек на её месте и не почувствовал бы такого тонкого укуса. Потом всё сильнее, по нарастающей; точно острая иголка вонзилась в её плоть и принялась проворачиваться вокруг своей оси. В душе осталась невидимая рана, будто она наступила на осколок стекла.
— Она… печальная, — некоторая время спустя сказала Ирина.
— Печальная? Это всё, что вы можете мне сообщить? – пересохшим голосом ответил художник.
— Да, – едва прошелестела губами девушка, нервически поправляя платье.
Она нашла его у выхода из здания, напрасно обойдя все комнаты. Белов стоял под дырявым, почерневшим от времени железным козырьком, подставляя спину проливному дождю, чтобы уберечь от разъярённой водной стихии мерцающую сигарету. Курил он, по-видимому, минут пятнадцать, так как промок почти полностью. Ирина встала рядом, отдав на растерзание каплям беззащитное платье, и принялась покорно ждать ответа. Смутное чувство подсказывало ей, что надежды больше нет.
— Приходите в среду, — наконец сказал он, выбрасывая в урну скомканную пачку. Слова его казались неестественно склеенными, точно их вырезали тупыми ножницами из страниц книги, которую давно выкинули на свалку.
— Надо же мне хоть иногда заниматься благотворительностью, – тихо пробормотал он, когда путешественники направлялись к железнодорожной станции.
Глава 6
Утро двадцать четвёртого апреля выпадало на вторник; именно в тот день Новый Арбат, 6, должен был почить визитом Илья Бойко. Художник задолжал фонду отчёт о своей работе, который предполагалось сдать в феврале и который до сих пор пылился где-то в недрах артистической квартиры.
Напору пресс-секретаря было сложно противодействовать, так что выходные Александр посвятил экспедиционным поискам в горах хлама. Незадолго до появления гостя злосчастный отчёт был извлечён на свет.
– Обрати внимание, Артём, – приступил живописец, когда его коллега по фонду прошествовал в гостиную, – как бойко ступает Бойко по квартире, какой шустрый у него норов и как внимательно, по-хозяйски оглядывает он мои владения. В прошлой жизни, видать, Илья был ревизором; даже сейчас он внушает мне подспудный ужас.
– Отчёт готов? – деловито протянул руку пресс-секретарь. – Отличный кофе у вас тут