выказывая безразличие к происходящему, косо наблюдал, как бьющегося в припадке Дэниела скручивают в белые жгуты, будто пеленают в пелёнки. На губах парня запузырилась белая пена, вид которой привёл в волнение многих пациентов. Бэнни начал раскачиваться взад-вперёд и причитать, что он хороший мальчик. Поднялся плач, смешанный с гоготом. Вскочивший на стул, ковырявшийся в носу, мужчина закричал, что он тоже видел ангела. Кто-то выскочил из комнаты, завопив на всю округу. А рядом сидящий сосед подскочил так внезапно, что Никк подпрыгнул от страха, и запустил спичечную коробку в удаляющихся медбратьев, тащащих Дэниела по полу.
– СДОХНИ!
Коробок врезался в спину одного из охранников и упал на пол.
Пэйн перевёл ничего не выражающий взгляд с сиротливо лежащего спичечного коробка на его обладателя. Пациент напыжился, гневно зарычал, и когда его ноздри вздулись как у быка, вскинул руку, указав пальцем в сторону проигнорировавших его мужчин, и гневно вскричал:
– Не смей недооценивать меня! Ты думаешь, я шучу? Я вполне серьёзен! Я взорву тебя и всю клинику! Вы будете полыхать в пламенной вспышке экспрессии и правды!
Крики неудавшегося подрывника удалялись по мере того, как его волочила по полу из комнаты прибывшая подмога.
Во всём этом шуме и хаосе Никк упал со стула и согнулся пополам, заткнув уши. Он готов был поклясться, что сам начинает сходить с ума. Безумие могло оказаться заразным.
После ужина Никк направился в общее мужское отделение, когда внимание его привлекло нечто не совсем нормальное в жизни простых обывателей, но вполне привычное для этого места: из-за угла торчала разговаривающая сама с собой задница. И по мере того, как приближался Делрой, голос становился отчётливее, и Никк узнал его.
– Бэнни?
– Вы видите мою задницу, но не мою тонкую душу, – кокетливо захихикала виляющая задница.
– О боже, – всё что на это сказал Делрой, многозначительно покачав головой. – Бэнни, можно мне поговорить с тобой, а не с твоей задницей?
– Моя задница – часть меня, она знает всё, как и я, – но задница скрылась, и из-за угла выглянул подтянувший больничные штаны Бэнни, прижавший к маске указательный палец, вероятно, посчитав, что жест выглядит кокетливым.
– Ты знаешь Эрика Делроя?
– Ну, конечно! Ведь Бэнни и сам Делрой. Все мы немного Делрои. Разве моя задница не выглядит, как типичная Делройская?
Никк застыл, не уверенный, стоит ли вставлять свои претенциозные комментарии по поводу того, что он думает о его заднице, но мотнув головой, скорее себе, чем Бэнни, на грани вежливого терпения, монотонно процедил сквозь зубы:
– Ладно, тогда, где Макс?
Макс нашёлся в общем душе, где, чинно расхаживая из угла в угол с пеной на голове и полотенцем на бёдрах, репетировал свою будущую речь по поводу его назначения в императоры. И которая, к слову, больше напоминала дифирамбы собственной родословной.
– Макс, ты знаешь, где Эрик?
Макс нахмурился, недовольный тем, что его беспардонно