гостями.
Вскоре на горизонте показались поднимающиеся к небу дымки. Много. Словно вся степь курилась. А еще некоторое время спустя Виктор смог разглядеть ордынское становище. Вернее, лишь ту его часть, к которой они приближались: уж слишком велик оказался лагерь. Хотя, пожалуй, и не лагерь даже. По сути, это был огромный передвижной город, словно по волшебству возникший среди бескрайней степи.
– Них-х-хрена себе! – не удержался от комментария Костоправ. – Да этих ордынцев тут туева хуча! Порасплодились, мля, как твари в Котле.
Слава Богу, Батцэцэг не услышал. Сравнивание степняков с котловыми мутантами могло быть расценено как оскорбление.
Виктор велел лекарю заткнуться и попросил А-Ка приглядывать, чтобы впредь Костоправ держал язык за зубами.
– В случае чего – сразу прикладом в зубы, – вполне серьезно сказал Виктор. Ради безопасности всей группы он готов был предоставить Стрельцу и такие полномочия.
Лекарь обиженно засопел. Ну вот и пусть себе сопит в две дырочки. Нарываться в чужих владениях на конфликт из-за неосмотрительно брошенного слова не хотелось. Как показывал опыт общения с Батцэцэгом, среди кочевников встречались ордынцы, знающие русский, а высказывания обозного эскулапа не всегда соответствовали дипломатическим нормам и правилам хорошего тона.
Вокруг ханской ставки тоже была выставлена вооруженная охрана, но и ее миновали без проблем. Въехали на территорию лагеря. Виктор смотрел во все глаза. Такая жизнь была ему в диковинку.
Бесчисленные юрты (или, как их называли сами ордынцы, – гэры), палатки, кибитки и повозки располагались кольцами-куренями вокруг самых богатых и просторных шатров, обшитых соболячьими шкурами. Эти жилища явно принадлежали ханским военачальникам и князькам-нойонам. Шатры поменьше и попроще прикрывал рваный брезент, вытертый войлок и полиэтиленовая пленка.
У гэров ордынской знати стояли воткнутые в землю шесты, украшенные хвостами быконей. Знамена-бунчуки…
Перед шатрами и палатками горели костры. В больших котлах, подвешенных над огнем, ордынцы готовили пищу. Дразнящий аромат стряпни мешался с вонючим дымом: в качестве топлива использовались травяной сухостой и быконские кизяки.
По лагерю бродили пешие степняки и ездили всадники. Было шумно и на первый взгляд бестолково. Но, наверное, только на первый взгляд. Ханское становище напоминало огромный муравейник, в котором кипит особая, непонятная стороннему наблюдателю, но при этом вполне упорядоченная жизнь.
Возле самых больших шатров стояли автоповозки, приспособленные к кочевой жизни. В основном – переделанные высокоосные внедорожники с навесами и грузовики с расширенными и утепленными кунгами. Но были здесь также и небольшие автобусики и фургончики, некоторые с палатками на крышах. Были и простые автоприцепы с юртами, мало отличающиеся от обычных кибиток.
Виктор заметил даже пару мотоциклов с крытыми колясками и квадроцикл, над которым был установлен небольшой полог на длинных