автографы, предстояло заказать еду и выбрать вино… Лучшим вариантом для позднего завтрака или раннего обеда казалось «Вужо Вилляж», белое и красное. Паштет, белый хлеб и сыр должны были идеально дополнить винный букет.
– Значит, правду говорят, месье виконт, что в вашем замке нынче кино снимают? – навела справки госпожа Бертье, розовощекая и полнотелая дама, с пышными каштановыми волосами, уложенными короной – она в этом кабачке подавала угощение столько, сколько Эрнест себя помнил.
– Как видите.
– А что за кино? Кого месье Марэ играет?
– Волшебника.
– Ой, вправду? – изумилась госпожа Бертье. – Это что же, как в той красивой сказке, где месье играл короля, а мадам Денёв – принцессу? (4)
– Вот уж нет, – усмехнулся Эрнест. – На этот раз он играет особенного волшебника… могущественного и довольно злого. Предсказателя будущего и… похитителя женщин.
– Ааааа… – прежде чем изумленная госпожа Бертье задала очередной вопрос, художник завладел ее пухлой рукой и запечатлел на ней такой поцелуй, что добрая хозяйка вспыхнула от удовольствия:
– Мадам, мы с месье Марэ все утро проездили верхом… выбирали натуру для съемок… и если вы нам сейчас же не принесете кувшин вина и паштет, мы рискуем умереть от голода и жажды. Меня-то вам не жалко, я понимаю…
– Ай, ну что же вы такое говорите, месье виконт!..
– …но вряд ли захотите отвечать за гибель любимого артиста. Смилуйтесь же, госпожа Бертье, станьте на сегодня нашей Церерой, а говоря проще – кормительницей и поительницей.
– Все шутите, месье Эрнест! Никто еще у нас не умер ни от голода, ни от жажды… а уж для месье Марэ я принесу такой паштет, какого ему и в этом вашем Париже, на самих Елисейских полях не подадут!
– Эээх, матушка! Видал я те Елисейские поля! Ежели на них что и растет, то разве одни каштаны, да и те есть невозможно! – встрял в разговор благообразный крестьянин, доедающий свой суп за соседним столиком. Загорелая дочерна шея и узловатые руки лучше всяких прочих примет выдавали в нем потомственного земледельца, на всю жизнь связавшего с себя с пахотой, посевами, поливами и сборами урожая. – Вы уж не посрамите нас, попотчуйте мсье Марэ на славу! Подайте ему вашу зайчатину в горшочке, любому королевскому блюду оно фору даст!
– Не-ет, только не зайчатину! – поспешно воскликнул Эрнест, которому становилось дурно при одном упоминании об этом сельском деликатесе – на мертвых зайцев он сполна насмотрелся в детстве, когда в замке еще устраивались охоты, и с тех пор ничего подобного не выносил даже на экране, не то что в собственной тарелке.
– Ладно, раз зайчатина не по вкусу, подам фрикасе из фазана, – рассудила хозяйка и уплыла в сторону кухни. Крестьянин же продолжал ворчать, искоса посматривая на молодого человека, что хоть и родился в Бургундии, но вел-то себя как настоящий парижанин:
– Скажите пожалуйста – зайчатина им не по вкусу!