мол, защитнички, старый да малый.
Всю ночь, с небольшими интервалами, Власов ходил по усадьбе и бил в свою колотушку. До утра нас никто не тревожил. Во всяком случае, мы преспокойно спали. Утром тетушка постелила ему в конюшне и приказала отдыхать.
Старик проснулся к обеду. Для начала осмотрел собак, все ли у них ладно и нет ли болячек. Потом взялся за оставшегося в одиночестве гнедого. Прогулял его по широкому двору, обтер соломой и, отведя в стойло, дал воды и овса. И только после этого уселся возле конюшни под навесом с чувством выполненного долга. Тетушка вынесла ему хлеба и молока. Пока Власов ел, я упросил его показать мне хлыст. Старик достал его из сапога и протянул мне: на, мол, но смотри осторожно. Я размотал его на всю длину и стал с интересом рассматривать. Кнут был и вправду хорош. На короткой деревянной ручке, почерневшей от бесчисленных прикосновений ладоней, длинный, из пахнущей козьим молоком сыромятной кожи, а на конце его красовалось свинцовое грузило. Да, таким и убить можно! А уж зайчонка подсечь – плевое дело.
– Ну, как прошел караул? – спрашивал я, – Не видел ли чего подозрительного?
– Нет, – пожимал плечами старик.
– И никаких шорохов не слыхал?
Старик усмехнулся.
– Туговат я на ухо. Да мало ли что што зашевелится в зарослях. Ночью всякая мелкая живность на охоту выходит. Всех бояться?
– Но все же?
Власов поставил кувшин на землю и обтер бороду.
– Видел, однако. Твоя правда.
– Что?! – вскричал я, бросив игрушку.
Подобрав с земли хлыст, старик посмотрел на меня, и хитро прищурился. Вернее, прищурился только единственным глазом. Другой, стеклянный, даже не дрогнул.
– Да будто огоньки по лесу в разные стороны шастали. И странно так: то вверх, то вниз, то ко мне приближаются. Я, главное, подхожу к ним, а они от меня. И так несколько раз.
– И что это могло быть?
– Все что угодно. Жуки, к примеру, тоже могут светиться, когда свадьбы устраивают.
– Ух-ты!
Я никогда не видел свадьбы жуков. Интересно было бы посмотреть.
– А ты вот сам мне лучше скажи, что твой дядюшка в лесу прячет?
– Дядюшка?
– Да. Слышал я от мужиков байку, будто бы ходит он в лес по ночам, или рано утром. А с какой надобностью – неизвестно. Может, клад у него там? Проверяет?
– Выдумки.
– Значит, врут мужики?
– Нет же, вспомнил! – спохватился я, удивляясь собственной нерасторопности, – Он там мертвых кроликов закапывает! Мы с ним столько настреляли!
– Что ж, понятно.
Власов покачал головой.
– Ладно, барчук. Верю. Вот тебе, на игрушки. Утром нашел у ограды, когда последний обход делал.
В его морщинистой ладони матово блеснула жемчужина.
– Еще одна! – воскликнул я.
Лицо старика выразило недоумение.
– Сотский вчера точно такую же приносил! Тоже сказывал, что нашел возле леса!
Я взял у Власова жемчуг.
– Ты