лавки. Пфе, фыркнула Мелиссе: так пусть твой папаша поучится ростовщицкому ремеслу или дуру свою поучит. Может, больше будет зарабатывать. А я тебе напомню, что всё-всё-всё, что я хочу забрать, основано только на одном, на бескрайних стадах скота, что выпасает моя семья там, на лугах вдоль реки Майестики. И отец твой, конечно, может сделать ставку на свиноферму, но он во-первых, понятия не имеет, как разводить свиней, во-вторых, он не сможет загрузить производство свининой, в-третьих, это другая технология, нужно будет менять весь процесс, а в-четвёртых, свиные шкура и мясо никогда не сравнятся в цене с буйволиной кожей и говядиной. Никогда.
Она торжествующе упёрла указательный палец в столешницу, но тут чайник натужно засвистел, плюясь кипятком из переполненного носика, Мелиссе вскочила, всё ещё распалённая собственной речью, заварила чай, накрыла фаянсовый чайничек нарядным стёганым колпаком и повернулась к дочери, сказав уже совершенно успокоившимся тоном: твои дядья и твой дед положили жизнь на то, чтобы вскормить самое крупное и самое лучшее мясное стадо в ойкумене. Никаких молочных коров, только быки и буйволы. А теперь взглянем на ситуацию иначе. Если твой отец отнимет у меня производство, куда девать тысячи голов скота? Твоему дедушке придётся возводить скотобойни, самому запускать производство, это очень непросто. Всё ведь налажено. Опять же, смотри, детка, если я лишу твоего отца сырья и производство встанет, треть Энподии лишится рабочих мест. Ты представляешь, что будет с городом? Поэтому кане Каре, кан Коус Железная Башка и кане Тониане Медная хозяйка на моей стороне. Только Кастор Красавчик поддерживает твоего отца, потому что он трус и жополиз, прости детка, за такие слова, но это правда. Кастор ему как сын и лучший друг твоим братьям, только поэтому он защищает Киннея. Но против них три других кана, поэтому я раздену твоего отца, раздену догола, чтобы он пешком пошёл в Ворейю просить пристанища у родственников своей потаскухи!
Пирре подвинула матери пустую чашку и грустно сказала: я же знаю, почему ты так кричишь. Ты всё ещё любишь его, мам.
11. Номики вестник
Номики стоял перед материным крыльцом уже с полчаса, не в силах поднять ногу и взобраться по ступеням. Его трясло от недосыпания и усталости, но не только ночная схватка с ворвавшимися в город мертвяками стала причиной его болезненного состояния. Он не мог отогнать от себя призрак обнажённой мёртвой Хеккубе. Его сжигал немилосердный стыд. Он снова и снова вспоминал её истерзанное, но такое красивое тело, и жаркая волна замешательства накрывала его с каждой срамной мыслью. Он надеялся на то, что ни Мейтон, ни отец не заметили вспышку похоти в его глазах, когда он разглядывал убитую.
Номики рассеянно погладил выбритую макушку. Несмотря на то, что он уже два раза за день принял душ, ему всё равно казалось, что от него всё ещё несёт мертвечиной. Вернувшись из «Солнечной Нимфеи», он снова взялся оттирать