Мелиссе гордо хмыкнула и, повернув регулятор, закрыла жалюзи от посторонних глаз. Жизнь на первом этаже её всё ещё раздражала. За почти год, что ей приходилось жить в этом доме, она так и не привыкла, что за окном постоянно кто-то снуёт.
Она подошла к глухой ширме, скрывавшей изящную резную этажерку, где на нижних полках пылились мистериумы духовного содержания в тяжёлых кожаных переплётах, а на самой верхней стояла высокая толстостенная колба, на треть заполненная водой. Из неё торчал узловатый и изогнутый побег дурманника, его ярко-зелёные, похожие на ивовые, только тоньше, листы задрожали, почувствовав приближение хозяйки. Сейчас-сейчас, милый, сказала Мелиссе, ласково проведя рукой по его кроне. На её голос из воды высунулась любопытная рожица пипы. Она забавно квакнула и, перебирая тонкими перепончатыми лапками, забралась вверх по стеблю, пуча большие прозрачные глаза. Мелиссе взяла с полочки длинный пинцет и кончиком пощекотала пипе подбородок, та радостно квакнула в ответ и Мелиссе повторила: сейчас-сейчас.
Женщина открыла шкаф и достала жестяную банку с мукой, где копошились упитанные слабо-жёлтые черви с блестящими коричневыми головками. Дурманник затрепетал сильнее, словно в окно дунул сквозняк. Мелиссе улыбнулась и сказала: тебе один, а тебе два. После чего подцепила двоих червей пинцетом и сунула поближе к корням дурманника, поднимавшимся со дна подобно плетёному домику. Корни чавкнули и дурманник благостно обмяк листьями, перемалывая корнями добычу. Третьего червя, самого румяного, Мелиссе протянула пипе. Та молниеносно щёлкнула языком, слизывая корм, и вот уже помогала себе полупрозрачными лапками, похожими на младенческие руки, запихивая извивающегося червяка в губастый рот.
Мелиссе подождала окончания трапезы, чувствуя, как подступает дрожь и грудь наполняется предчувствием. Потом достала длинный деревянный тубус, с усилием отвернула крышку и тем же пинцетом извлекла комочек катаного мха, размером с половину ногтя на мизинце. Пипа, уже зная, что сейчас произойдёт, нервно заквакала, замахав руками. Мелиссе улыбнулась и начала поглаживать её по зелёной спине, добиваясь урчания. Она старалась касаться животного легко, словно ветерок. Наконец пипа зажурчала, прикрыла большие глаза и замерла, блаженно вытянувшись вдоль стебля. На её спине открылись большие поры и оттуда показалась тягучая прозрачная слизь. Мелиссе как следует вымочила в ней мох, потом достала длинную, длиннее предплечья, трубочку и положила мох в чашку, аккуратно примяв его пинцетом. Держа трубочку на отлёте, она опустилась в кресло, положила ноги на банкетку, подбила поудобнее две маленьких подушечки под локтями, чиркнула спичкой и жадно затянулась.
О, какое блаженство. Она сделала ещё одну затяжку, чувствуя как лёгкие наполняются прохладным дымом, как носоглотку наполняет влажноватый болотистый аромат. Она знала, что произойдёт на третьей затяжке. Мир позеленеет, будто уйдёт под