Это уже не наше дело. Сучка сдохла, простите дети, и нам надо собраться с мыслями, чтобы привести в чувство вашего бедного отца. Хоть я и желала ему смерти, надо признать, но вы-то его дети, вы должны быть вместе, должны поддержать его, последить, чтобы с ним всё было в порядке.
Номики мысленно усмехнулся: поддержать? Как? Он потёр всё ещё саднящее место удара, где пуговицей поцарапало кожу, и сказал: у меня ни одной мысли в голове, мам. Ни одной. Я отца таким не видел никогда. Вообще ни разу за всю жизнь. Мне так страшно, мам. Меня будто на части разобрали, я никак в себя прийти не могу от всего этого.
Пирре саркастически хмыкнула: ты же не любишь его. И никогда не любил. Я же знаю, что тебе его не жалко нисколько, это ты по Хеккубе убиваешься. Номики моментально покраснел и вскочил так резво, что уронил стул: да как ты смеешь?! Дура! Но Пирре совершенно не обиделась, наоборот, её улыбка только стала шире и слегка мягче. Она подошла к пылающему брату, встала на цыпочки и погладила его по щеке: сам ты дурак, Ном. Я даже себе не представляю, какое это горе, взять и влюбиться в такую куклу.
Влюбиться?! Мелиссе по-мужски захохотала: вот только этого мне не хватало! Боги-боги, всё у нас наперекосяк! Это не любовь, Пирре, сказала она, подходя к детям: это называется похотью. Номики смотрел вниз. Больше всего на свете он желал сейчас провалиться сквозь пол, пробиться через подпол, проломить фундамент, прорвать земную твердь и очутиться во владениях адского Ена, хохочущего над трупами мертвецов.
Как хорошо, что я не жила с вами и не видела всего этого безумия, ядовито продолжила Мелиссе: как можно было влюбиться в такую потаскушку? В шлюху из Ворейи! Номики, ты сошёл с ума? Милый, я не понимаю тебя. Зачем ты рассказала ей, глухо спросил Номики сестру: она ведь никогда бы не поняла. Перестань говорить так, как будто меня нет в этой комнате, закричала Мелиссе. Ном, позвала его Пирре, прижавшись к брату и гладя его по могучей груди: но ты ведь действительно с ума сошёл. Хорошо, что отец с Мейтоном ничего не замечали.
Прекрасно, фыркнула Мелиссе и резким жестом поправила заколку с топазовым набалдашником. Пирре повернулась на её голос и тут почувствовала, как на макушку капает что-то горячее и мокрое. Она подняла глаза и увидела, как из крохотных глаз Номики текут слёзы. Пирре попыталась сказать что-то утешающее, но брат отбросил от себя её руки, и резко пошёл к выходу. Мелиссе провожала его презрительным взглядом, но не проронила ни слова. В ледяном молчании Номики дошёл до двери, с мясом вырвал цепочку, дёрнул дверь на себя, перешагнул порог, но замедлился и сказал, так и стоя одной ногой в доме, а другой на крыльце: у вас сердца нет. Вот, в чём беда нашей семьи. Ни у кого сердца нету, понимаете? Люди считают отца насекомым, так вы ещё больше насекомые, чем он. Он хотя бы Хеккубе любил, а вам на всех плевать. Вы не люди. Он помолчал, стеклянно глядя перед собой, вытер рукой лицо, поглядел на мокрую ладонь так, будто бы она была чужой и повторил: