тетушки Аделаиды в качестве старшей родственницы женского пола и компаньонки Пиа помогало соблюсти приличия, и никто не нашел бы ничего дурного ни в знакомствах, ни в поведении брата и сестры, однако в глазах соседей семейство Буршье все равно выглядело донельзя эксцентричным… да еще и «следовало заблуждениям католицизма» – как сдержанно высказывался лорд Чарльз Гилфорд (а с его мнением нельзя было не считаться, по крайней мере людям, постоянно живущим в графстве Суррей).
Положение Пиа в этой связи было двойственным – и весьма сложным. Почти покинутой родственниками-мужчинами, ей волей-неволей приходилось вникать в дела, самой успевать везде и вечно балансировать между дозволенным и недозволенным, одобренным и осуждаемым. Она хорошо понимала, что от умения найти и сохранить этот баланс зависит ее будущее респектабельной дамы.
И здесь тоже возникали трудности. Милая внешность, прекрасное воспитание и богатое приданое позволяли рассчитывать на удачный брак, предложения руки и сердца Пиа получала не так чтобы часто, и совсем не от тех людей, что могли бы ее заинтересовать. А те, что получала – сразу же отклоняла…
Жером одобрял ее разборчивость, цитируя апостола Павла, но тетушка Аделаида в беседах за чаем и сэр Роберт в письмах с Ривьеры намекали, что пора перестать капризничать и поскорее выйти замуж. Пиа выслушивала пожелания и советы, но намеревалась все равно поступить по своему. Они с Маргарет были еще совсем девчонками, когда, вместе прочитав «Клариссу Гарлоу», «Гордость и предубеждение», «Джейн Эйр», и несколько романов Жорж Санд, непререкаемо решили, что главное право женщины, за которое следует бороться изо всех сил – это право на самое себя, право свободного выбора в любви… и они обе намеревались добиться этого права, поклявшись, что выйдут замуж только по любви – и всегда будут помогать и поддерживать друг друга на тернистом пути к счастью.
Так что Пиа не колебалась ни одной секунды, когда неделю назад Маргарет, приехав к подруге на чай, под большим секретом сообщила, что, кажется, влюбилась… и попросила о помощи.
– Это же мистер Лэндсбери, да? – интонация Пиа была вопросительной, но она точно знала, что не ошибается, и торжествующе улыбнулась, когда Мэг утвердительно кивнула:
– А я знала, знала!… Еще со времени первой встречи в конюшнях мистера Штерна. Вы так смотрели друг на друга… что все было понятно… ну, по крайней мере, мне, я ведь очень давно с тобой знакома!
Маргарет тоже улыбнулась, ей было приятно, что Пиа не задает лишних вопросов, не поджимает губ в скрытом осуждении, и что даже не подумала уточнить, взаимны ли чувства… взаимность со стороны Эдварда казалась самоочевидной вещью, потому что как же может быть иначе, если встретились две родственных души?
Насчет предыдущего увлечения Мэг – мистера Персиваля Вуда, высокого черноволосого красавца с томными голубыми глазами – у Пиа было прямо противоположное