тяжело было разобрать, буквы были огромные, корявые, выпрыгивающие из слов, некоторые, расталкивая соседние, взгромождались на них. Ревницкий сразу понял, кто же анонимный автор, но не подал и виду, а поспешно вышел из дома с ключами от автомобиля.
Несмотря на то, что Ревницкий мог бы без труда въехать на территорию ОПСЗ «Шкала» через главные ворота на проходной, сторожи все еще его узнавали, он мог сослаться на ностальгию, поставить перед обалдевшим старичком бутылку «ноль-семь», а сам пройтись, чтобы как бы повспоминать, – так вот, несмотря на это, Ревницкий все же решил действовать строго по инструкции из записки. Он прошел вдоль забора, отыскал неприваренную арматуру, протиснулся, а затем пролез и внутрь склада. Лучом фонарика он надеялся разбудить прислонившегося к стене человека, больше напомнившего с первого взгляда гору одежды, сваленную в углу, но яркий свет вперился, вонзился в маску, а не лицо, в замерший кусок сереющей плоти, потерявшей подвижность, способность наполниться радостью или злостью, мгновенно измениться от услышанного или увиденного. Пальцами он на шее уже не смог нащупать никакого пульса, холодные мышцы выпирали кривыми буграми, человек исчез, остался мешок с костями, теперь уже навсегда грубо сваленными внутри, а не выстроенными с возрожденческой грацией, как у витрувианского человека. Рана чуть выше пояса была старой, подстрелили этого бедолагу намного раньше, чем Ревницкому позвонили, кто-то, правда, пытался ему помочь, обработал ранение, перебинтовал, даже еду и пить приносил, здесь везде были разбросаны крошки и объедки. В карманах ничего не нашлось, не было поблизости и кейса, только странная борозда на запястье. Неужели от наручников? Походив по проходам склада, Ревницкий обнаружил окурки и бутылку из-под пива, похоже, здесь тусовались, как говорится, подростки, а еще он наткнулся на кучи сваленных деревянных полок, кажется, для того, чтобы что-то сжечь, но вот что?
Путь наружу занял много времени, вся сложность была в том, чтобы не самому выбраться, а перед собой как-то протолкнуть мертвого напарника. Наверное, этот горе-побег из-за застенок выглядел уморительно. Ревницкий подстраивался, лавировал, вертелся, его танец на карачках вокруг трупа, то упиравшегося в стену, то цеплявшегося за нее, семь потов стоил Михаилу. А едва он оказался за забором и подумал, что все самое сложное позади, как тяжесть, с которой мертвец «взобрался» на его спину (на самом деле, не так все просто было с тем, чтобы взвалить его себе на горб), убедила его в обратном. Еле волоча ногами, Ревницкий доплелся до багажника и обрядил мертвеца в последнюю его одежку. Поскольку деревянного костюма под рукой, естественно, не нашлось, он нарядил его в праздничную, попахивающую сыростью погреба и картофелем мешковину, которая, как ни странно, отлично шла к сероватому лицу покойника. Он еще не сообразил, где и как избавиться от заезжего гостя, но сразу понял, зачем это нужно обязательно сделать. Даже если бы он и был настолько глуп, чтобы подставиться сам и все по «чеснаку» рассказать браткам, то зная, кто же автор записки, он не мог так рисковать. Концы в воду, никакой Валера с кейсом под мышкой в их городке не сходил, а сошел раньше либо проехал