вот так, глядя на сестру час, или больше, пока тётя не зашла в спальню и не сказала собираться на новогодний концерт. Стоит ли говорить, что все увеселительные игры с Дедом морозом и Снегурочкой, смех собравшейся детворы на раздаче подарков, был чужд? Девочка даже не всегда осознавала, когда надо подпевать или смеяться – все мысли сводились к кулёчку из плотных пелёнок и зелёного байкового одеяльца. Перед приездом мамы, она с отцом, тётей и бабушкой перемыли огромную квартиру, перегладили бельё, тщательнее всего Саша обдавала жаром пелёнки, хлопковые и льняные распашонки, маленькие тонкошовные шапочки.
Только Саша знала, как в детстве, проводя одной дни, даже самые весёлые и нескучные, хотела разделить их с кем-то родным, с кем можно пошушукаться и поделиться игрушками. Старший брат Юий Власов уехал учиться в Санкт-Петербург, когда ей исполнилось три года, потом переезды, и всё больше смысла в уединении и всё меньше страха перед отсутствием крепких дружеских связей. А с сестрой хотелось дружить.
А теперь она видела уже сформировавшуюся девушку, которая её не любила, и это омрачало дни сильнее, чем обвинение матери в несостоятельности. Порой, представляя переезд в северную столицу, она до боли кусала губу, ведь это означало уехать от сестры, так и не помирившись. Семья для Саши была самым главным, самым надёжным местом на земле. А теперь там не ладилось.
Александра вошла в тёплую кухню – горячий воздух шёл от духовой печи, где томилась в фольге говядина, начинённая специями и зубчиками чеснока. Встала рядом погреть о выдуваемый горячий воздух холодные руки, пока на плите набухала овсяная каша и поднималась кофейная пенка над туркой. Приготовление было поставлено на таймер, и быстро тикали часы, словно перемежались камушки во вращаемой железной посуде с ребристыми стенками.
«Приятного и доброго утра, любимая», – писал ровно в 7:40 Алексей Вяземский каждое утро. «По нему можно сверять часы», – замечала Саша и в ответ отправляла: «Лучезарного утра, дорогой», проглатывала ложку каши и собиралась по делам.
Она ловила себя на неловкой, словно худой угловатый подросток, мысли, что это внимание тешит только самолюбие, а теплоты больше не доставляет. Передёрнув плечами, словно пытаясь что-то скинуть, и тяжело выдохнув, открывала очередное сообщение. Всё сладко и радужно, как обычно. И как всегда – это только слова.
«Как поживаешь?» – Приходило сообщение где-то в середине дня, и тогда она печатала: «Много дел. Успела сбегать на обед. А как у тебя?»
Алексей незамедлительно рассказывал: «На полигон ездил с оператором. Про нас снимали фильм. Я соскучился по тебе» или «Обедаю с научным руководителем. Выписал нам с тобой пропуск в Эрмитаж».
Перед сном кто-то из них отправлял: «Классный сегодня был день. Доброй ночи», другой отвечал в том же духе, и на этом между ними пролегала ночь и километры расстояния. Бег на долгую дистанцию в целый день постепенно, капля за каплей, отнимал ощущение реальности и твёрдое основание под ногами.
Иногда