зонт.
Стёпа в последние дни с особым рвением подкалывал и едко шутил в адрес Александры Юрасовой, но и она отбривала одну его колкость за другой, делая вид, что подобные высказывания не могут задеть.
– Вот бы мне платили за то, что я много читаю, пью ароматный кофе, вдохновляю других людей на поступки. Я бы преуспела, – шутливо сказала она Гене, вдыхая свежесть весеннего воздуха, кажущегося особенно сладким после душного зала спортивной школы. Ребята проходили вдоль футбольного стадиона, где с громким шорохом проскользил мимо ворот мяч и ударился в металлический забор.
– Я не понимаю, как ты можешь улыбаться и гарцевать. Позитивом так и дышишь, – Степан повёл плечами и, набычавшись, шёл склонив голову. – Это ж дурдом какой-то – мусорки, мусорки, совещания, а между ними – спорт. Что за работа?
Саша, застегнув на пуговицы кашемирового полупальто, поправила на плече ремень тканевой чёрной сумки для фотоаппарата.
– А чего ты хотел от небольшого города?
– Да ничего не хотел, я знал, на что иду. Мне вообще опыт нужен. Долго я тут не задержусь, – пробурчал в сторону телекорреспондент.
Девушка глянула на него, сдвинув брови, и закусила губу, но всё-таки отметила его выглаженные джинсы и чистые ботинки – такие детали способны расположить даже в таких разногласиях.
– Эх, ты! В этом и смак – чтобы справиться со столичными новостями и тем ритмом жизни, нужно пройти путь областного журналиста, – она дождалась, когда он поймает её взгляд и улыбнулась уголками губ. – Мне даже педагог в университете советовала.
– Много ты понимаешь, смотрю.
Саша приподняла правую бровь, но вместо того, чтобы язвительно ответить, лишь прищурилась, ожидая разъяснений.
– Ты либо глухо наивна, либо в душе поэт, не иначе. Кого ещё может подобное воодушевить?
– Меня, – загоготал Гена, обозначив своё присутствие.
«А он не так уж безнадёжен, – подумала Саша, глядя на оператора. – Жаль, много пьёт». С ним она общалась редко, даже не имела толком представления, что за человек работает неподалёку, но когда Гена говорил, то обязательно мог сморозить грубую шутку или скрасить ситуацию.
– Хуже. Я журналист, – не скрывая иронии, но и не без гордости кинула девушка через плечо Степану. Но после очередного подкола, не выдержав, развернулась и, не обращая внимания на Гену, спросила:
– Что с тобой? Ты вдруг начал цепляться ко мне.
– Не понимаю.
– Скажи, как часто твоё дурное поведение, выпады и критика отображают то, что ты чувствуешь? – Ей вспомнился лермонтовский Печорин с его «врождённым чувством противоречия». – Мне порой кажется, что это лишь наигранная демонстрация и на самом деле ты так не думаешь, просто нужно что-то сказать и чем-то подпитать образ.
Степан Григорьев в удивлении остановился. Гена завернул на стадион и расчехлил камеру, чтобы заснять, как несколько бегунов сдают три километра вокруг футбольного поля.
– Вроде,