дня, Джесси! – кричу напоследок.
Но мне отвечает не она.
– Хорошего дня, Лилиан, – звучит голос Алекса.
Странное волнение, которое я ощущала после встречи с Алексом, наконец отпускает, когда я добираюсь до кофейни и устраиваюсь за своим любимым столиком у окна. Достаю из пакета коробку с едой, но не спешу ее открывать. Мысли крутятся вокруг этого загадочного соседа. С одной стороны, он выглядит совершенно обычным: высокий, примерно на полголовы выше меня, с крепким, но не перекачанным телосложением. Его мужественные черты лица сразу притянули мое внимание – волевой подбородок, покрытый густой щетиной, придает ему слегка неряшливый вид, но при этом делает его еще более привлекательным. Тонкие губы и ярко-зеленые глаза добавляют ему обаяния, а взъерошенные русые волосы напоминают мне о моем брате. Уилл всегда выглядит так, будто его только что подняли с кровати.
Но, с другой стороны, я не могу уловить своих чувств к Алексу. Он мне интересен, но между нами не возникло той искры, которая заставляет сердце биться чаще, а при взгляде перехватывает дыхание, как это было с Кевином. Стоило мне только подумать о бывшем, как внутри вскипает ярость. Я поспешно отмахиваюсь от этих воспоминаний, словно от назойливого насекомого, и снова сосредотачиваюсь на Алексе.
Единственное, что мне не понравилось в нем, – это его взгляд. Он изучал меня так пристально, будто хотел запомнить каждую деталь. Я точно приглянулась ему, раз он так внимательно рассматривал каждую открытую часть моего тела. Если бы я ему не понравилась, вряд ли бы он назвал мне свое имя и вообще заговорил со мной. Я знала, что он услышал, как я назвала его придурком, и не могу сказать, что он выглядел обиженным. Наоборот, ему, кажется, даже понравилось.
Я вздыхаю, глядя на картонную коробку с едой. Оказывается, у нас с соседом есть что-то общее – мы оба любим фунчезу с креветками. Манящий аромат наполняет пространство вокруг и дразнит мой пустой желудок, заставляя меня ощущать, как голод буквально завывает внутри.
С соседом я разберусь позже. А сейчас мне нужно заняться более важным делом – поесть.
Я почти заканчиваю обед, когда звенит колокольчик над дверью, и в кофейню входит Генри. Мы не виделись с пятницы – с тех самых пор, как в городе заговорили о новом убийстве. Он что-то бурчит в телефон, хмуря густые брови, и плюхается за столик напротив.
– Нет, милочка, мне не нужны пончики с клубничной глазурью, – отрезает он, повышая голос. – Я уже сказал: ничего не заказываем. До свидания!
Телефон со стуком приземляется на стол. Генри поворачивается ко мне, и его лицо мгновенно смягчается:
– Доченька, налей-ка мне американо, как я люблю.
Киваю, убираю со стола крошки и прочий мусор, а потом берусь за кофеварку. С самого первого дня нашего знакомства Генри называет меня своей дочкой, и это так трогательно, что у меня внутри сразу становится тепло. За год этот седовласый старик с добрыми глазами и аккуратными усами стал для меня как родной. Он заботится обо мне, поддерживает