Ольга Юрьевна Ермолаева

Ночные товарные. Избранные и новые стихотворения


Скачать книгу

я сквозь ресницы на тебя

      смотрю, словно сквозь мокрый перелесок?

      Вон и картофель во поле цветёт,

      и радио поёт, и день воскресный,

      а в небесах заиндевелый крестик —

      летит и улетает самолёт.

      «Радость моя, Буреинский хребет!..»

      Радость моя, Буреинский хребет!

      В детстве игрушкой был дедов рубанок.

      А драгоценность девчоночьих лет —

      дальневосточные звёзды рыбалок.

      На Никите́, за висячим мостом,

      деда червей накопает, бывало,

      и в палестины свои пред дождём,

      тронемся по промазученным шпалам…

      Электростанция вдаль отойдёт,

      будет тупик, полонённый ромашкой,

      станет нам реже встречаться народ

      в робах мазутных, во влажных рубашках.

      Мост Никитинский скорей перейти! —

      вечный мой ужас: вдруг поезд наскочит! —

      встречь с папироской – обходчик пути,

      дале – дрезина ремонтных рабочих.

      Гром к нам грядёт. Видишь, связанный лес

      прёт товарняк, разогретый движеньем.

      Солнечный луч, бьющий наперерез,

      заворожил нас своим мельтешеньем.

      Вот и Биры́ уж совсем не видать.

      Сплошь по болотине – ирис чернильный.

      Стал, напевая, всё шибче шагать

      деда мой родный, весёлый, двужильный.

      С кочки на кочку сигай, не робей!

      Сильно как па́рит на мари брусничной…

      Вот по плечам всё теплей и нежней

      дождичек лиственный и земляничный.

      У озерка на кустах разыму

      плащ из аптечной ребячьей клеёнки,

      мне от дождя хорониться, ему —

      нетерпеливо разматывать донки.

      О, миллиард светлых капель летит,

      смаху прохладную зелень целуя,

      что же так листик листку говорит

      словно горюя, о словно горюя?..

      Деда, кровинка и крепость моя,

      выдь, покажись из резучей осоки!

      Что ж по спине-то твоей в два ручья

      льют, как крыла, дождевые потоки?

      Вечный «На сопках Маньчжурии» вальс —

      взял и тебя в хор ночного простора…

      ты на гольцах буреинских сейчас?

      в тучах? в холодных вода́х Халхин-Гола?..

      «Я на свете холодном, на свете жестоком…»

      Деду моему, Андрею

      Я на свете холодном, на свете жестоком,

      где достаточно грузов подъемлю,

      ослабела от слёз о родном и далёком,

      незаметно сошедшем под землю.

      По-собачьи скулю и лицо закрываю,

      и кусаю кофтёнки изнанку…

      ах ты Господи, что это я вспоминаю

      берег речки, консервную банку,

      и срезанье талы, и срубанье лесины,

      на руке его тёмной букашку,

      и сутулую старую милую спину,

      и фуфайку его и рубашку.

      И валежину нашу в лесу за болотом,

      и следы его перед собою,

      и в дырявом ведре дымокур