ты прервался?
– Предположил очевидную мысль, господин, – засор в канале перехвата.
– А ты хорошо держишься, – чуть ли не рыча бросил Ласка. Смяв сообщение, он схватился за подлокотники стула и тряхнул его, – солому подстелил так, что не прикопаешься. Но ты и вправду предположил, что от меня так легко избавиться? Думаешь, я поверю в историю про погрешность? Ну уж нет… Расскажи, кто это затеял, и ползти сегодня никому не придётся.
– Вы не объективны, мой господин.
– Расскажи, покажи пальцем! Да хотя бы на ухо прошепчи, если боишься!
– Я всего лишь служащий. Мне нечего вам рассказать.
– Расскажи! Ну! А иначе…!
Стул тряхануло ещё, из-за чего коллегиант с него чуть не выпал. Гневное дыхание Ласки разошлось по лицу горячей струёй.
– Но-но, господин Ласка, не спешите, – позади Ласки показался гордо бредущий председатель Коллегии. – Объясните, что здесь происходит, прежде чем вершить самосуд.
– Господин Председатель, я… я нашёл того, кто замешан в той безобразной игре.
– Простите меня за бестактность, но… кого вы нашли?
– Того, кто участвует в бессовестных попытках оскорбить меня.
– И что, можно узнать, подтолкнуло вас к этой мысли?
Ноточей главной трибуны, отпустив подлокотники, порывисто встал. Придя в себя, он подошёл к мейт-губернатору и протянул слегка скомканную бумагу с единственно выписанной буквой «Б».
– Хм, интересно…, – протянул нот Председатель и развернул наполовину заполненный лист. Он начал прикидывать, сколько букв успел напечатать первочтей, прежде чем понял, к чему всё идёт.
На двести семнадцатой букве Мейтна самодовольно ухмыльнулся, едва не выдав того восторга, какой испытывал всегда, предвкушая трагедию.
«В прошлый раз, Портной, ты действовал чуть изящней, – провозгласил Мейтна у себя в голове, – остаётся ждать, как ты развернёшься теперь».
– Не это ли каверза, господин Председатель? Скажите… скажите, что я не сошёл с ума.
– Нет, нот Ласка, не сошли, говорю вам.
– Как и в прошлый раз… скажите.
– Говорю вам, как и в прошлый раз, не сошли.
И Мейтна воспроизвёл в голове тот злополучный день, когда вся «комната…» подняла Ласку на смех. «Факсимильный излишек», – звучало из цирко-графа. «Факсимильный излишек», – слышали первочтеи за полсотней столов. Сначала они были в ступоре, обескураженно клацали по клавишам, но продолжали пропитывать бумагу той скороспелой гнусностью, что шла из зашифрованного канала. Сообщение было чётким и ясным.
«Факсимильный излишек,
Что вылез из штампа,
Из штампа отца
И на вексель возлёг,
На вексель той дамы,
Что блаженно пищала,
Когда синь из конца,
В её вексель затёк.
Факсимильный излишек,
Он