стался… смяли… метался… от тирана к вдове…». И он раздавил третью страницу. Сгоряча он оттолкнул всю стопку, попрыгал на ней и перешёл к следующему столу. Обида и стыд окрасили его лицо – и, что печально, не только. Покраснели и кончики его ушей. А это, к своему удовольствию, видел Мейтна.
В тот день он продолжал стоять наверху. Внизу происходила трагедия, которую он так сладостно предвкушал, которую так чётко спланировал вместе с Портным, и не было ни секунды, в которой он бы разочаровался. С наслаждением он озирал головы провинившихся, наблюдал за головой виноватого, как она двигалась от стола к столу и даже не подозревала, насколько мучительны окажутся воспоминания о матери и отце, бросившими его когда-то. Синяки от побоев, зажившие давным-давно, в тот день вскрылись вновь, и Ласка меньше всего хотел ощутить эту боль теперь, спустя два тихих месяца, когда время захоронило те гадкие и мерзостные улыбки у подопечных.
– Кричите, если видите что-то подозрительное!
– Да-да, кричите, – повторил за хозяином секретарь.
Мейтна, в последний раз посмотрев на плеяду букв «Б», разгладил лист по краям. Затем он положил его ровно на стол. Подняв взгляд, многоуважаемый Председатель установил пальцы на разглаженный лист и принялся отбивать секунды. Нужно было узнать, сколько мгновений пройдет до следующего каверзного сообщения из неизвестного канала. Прошло порядка десяти секунд.
– Господин, вон там! – секретарь указал на стол в среднем ряду. – Вон там крикнули и подняли руку!
Ласка, взяв короткий разбег, устремился к новому сообщению. Он выхватил лист, протянутый молодым первочтеем.
– Я остановился на третьей строке, господин, сразу понял, что что-то не так.
– Буква «Р»?
– Да, господин.
Ласка отобрал гарнитуру и прислушался.
– Информатор замолк, господин. Он прекратил вещание почти сразу же, как я перестал печатать.
– Почему ты прервался? Ты знаешь его?! Только говори честно! – взяв молодого за ворот, Ласка подтянул его вместе со стулом к краю стола и указал на подопечного у стены, – ну, говори же!
– Нет, того господина я не знаю, нот Ласка. Честно, клянусь вам.
– Тогда почему именно ты услышал это недоразумение? – ноточей потряс листком перед испуганными глазами.
– Я тут первую неделю, нот Ласка, всего первую неделю. Нас ничего не связывает, поверьте мне.
Новичок опустил голову. Над её макушкой возникла рука, сжатая в кулаке. Ласка еле сдержал себя, чтобы не совершить то, что задумал. Смятая плеяда «Р» тоже была там, в кулаке, но он не решился. Он лишь судорожно разжал пальцы и позволил листку упасть. Тот опустился, приземлился на пол, и Ласка попытался поскорее позабыть о нём. Однако в дело вступил вновь секретарь.
– Вон там, господин!
– Где?
Секретарь вскинул руку в сторону стола на последнем ряду.
– Беги, беги же, не стой! – потолкав сподручного, Ласка краем уха услышал, как кто-то прикрикнул