сундука. Зверек или дух неведомый прыжком поднял другую часть пола. Вода из луж полетела в лицо девице, заставив гостью закрыть глаза рукавом. Что-то тем временем толкнуло расписные стенки ящика, и тот заскользил к другой стенке со скрипом, шорохом. Опасаясь за свою спину, Бортэ, не дожидаясь, пока сундук остановится, подалась на валявшуюся лавку, но не удержалась на узком ее боку, направленном к небу чистому да облакам пышным (крыши-то не было), и упала на пол лицом. Чуть-чуть до угла печки не долетела! Из носа и лба над одним глазом брызнула кровь. Враг неведомый прыгнул прямо на девицу, словно раздавить ее или пройти сквозь нее хотел. Голова у Бортэ кружилась. Из последних сил схватила она что-то, прислоненное к белому кирпичному печному боку, и швырнула в создание неведомое. Противник с писком и визгом отлетел назад. Когда Бортэ поднялась, пошатываясь, она своего врага увидела – крошечного человечка в белой рубахе до колен, перевязанной черным кушаком. Он был весь покрыт шерстью цвета волос Аксютки (заметила бы Агафия, будь она в той избе). На руках и ногах темнели когти длинные. Большие уши торчком стояли. Что-то пыталось вырваться. Ухват, брошенный Бортэ, прижал крепко-накрепко человечка за пояс к стене избы.
В дверь застучали. Послышался встревоженный голос Агафии, прибежавшей из-за шума услышанного на соседский двор:
– Аксютка, отопри!
Бортэ подставила нож к горлу врага своего и многозначительно молвила:
– Гм!
На большее сил не оставалось. Голова гудела, от солоноватого и железного привкусов во рту тошнота подступала к горлу. Человечек понял все. Он щелкнул пальцами, и щеколда упала на пол. Переступая через порог, Агафия окинула взглядом горницу, и корзинка из ее рук упала на пол.
Вскоре Бортэ уже сидела на поставленной правильно и придвинутой к печке лавке. Княжна, намочив утирку в луже на столе, прикладывала к щекам и носу подруги ткань сырую и прохладную. Человечек со стенки верещал:
– И так был страшен, а теперь и того пуще! У-у-у!
– Помолчи! – огрызнулась Агафия, а затем к кередке обратилась: – Бортэ, как же это получилось?
Та что-то пробормотала на своем языке с мрачным видом.
– Не поняла.
– Если я тебе это переведу, Честимир шкуру с меня спустит.
– Коли парень в бабьем платье здесь помрет, хоть за ноги, да вытащи его из избы. Мне покойник в горнице не нужен, – не унимался человечек.
– Рот закрой, – злилась Агафия еще сильнее.
– У меня хозяйка не ты, а Аксютка!
– Кого это я к стенке прибила? – спросила Бортэ.
Княжна задумалась и не сразу ответила:
– Домового. Мне про них рассказывал Честимир.
– Это он на хозяев крышу обрушил?
– Не я! Не я! Чтоб у меня глаза лопнули, коли вру! – завопил человечек.
Агафия отошла от Бортэ, подошла к стене и взяла пушистую лапку домового в руку.
– Мы не со злом сюда пришли. Я знаю, что ты не виноват, что ты, как положено, избу свою берег от всего