к ней полакомиться чем-нибудь и про новенькое, что на селе случилось, рассказать. Воик, узнав об этом, стал ходить с княжной. С чужаками, еще и у вековухи жившими, в Беркуте встреч больше никто не искал, а жить, как в тюрьме – за стеной каменной и решеткой железной, куда ни один слух из мира человеческого не проходит, не хотелось. Однажды после обеда сидели Воик с охапкой цветов полевых (для Бортэ), Агафия и дети на берегу реки Смородины. Лакомились ребятишки творогом и щебетали:
– У коровы Корнилия родился теленок трехглазый!
– Бабка Пелагея второй год помирает. По двору летает шибче невестки, а всем говорит, что по ночам черти снятся…
– Бояре Выстрогодские сына женить хотели, а он тайком постриг принял! Говорят, матушка и батюшка с горя чуть скит разорить не велели…
– Вроде бы наши, а хуже кередов!
Агафия хлопнула по руке и раздавила комара. Воик слегка нахмурился, услышав плохое о народе Бортэ. Старший сын Устиньи прижался к Агафии и сказал:
– А супостаты эти скоро сюда придут.
– Чего? – вздрогнула княжна.
– Батюшка наш вернулся. Все деревни ниже по Смородине кередами сожжены – ему гулять негде.
Так испугались Агафия и Воик вести недоброй, что и не обдумали с грустью, почему ребятишки теленка трехглазого и бабку чужую раньше батюшки родимого вспомнили.
Ночью сидели подруги на старом крылечке избы Аксютки. Небо темное совсем тучи заволокли. Рубахи девиц белели, как стены городов далеких. Где-то в селе играли на домре, и звенел в воздухе прохладном смех беззаботных пареньков и их красавиц. Домовой устроился рядом с Агафией и Бортэ и дремал, голову положив кередке на колени.
– Что же это? Со стороны Чердынского княжества тишина, а за Смородиной враги силу набрали, того и гляди Беркут сожгут. Когда до кередов дело доходит, ты под землей на аршин видишь. Как быть? – шепотом спрашивала Агафия.
– Честимир как? Ножи смотреть ходила?
– С утра чистыми были. Сходить разве еще раз?
– Незачем. Не разглядим ничего. Но уйди мы отсюда – посыльные из Нового Волчка нас по всему Чердынскому княжеству искать примутся?
– Бортэ, что ты думаешь?
– Что братец мой Сартак не дурак, да и в советниках его люди разумные имеются. С деревень на окраине добычи всего ничего. А вглубь княжества от реки уходить не стали. Молодец против овец, а против молодца – сам овца? Нет. Какие-то отряды малые могли хана ослушаться и напасть. Только их наказали уже, должно быть. Новые не прибегут, участи провинившихся боясь. У нас еще время есть.
Агафия ничего не ответила, только обняла Бортэ. Так они посидели немного молча. Потом княжна сказала:
– Знаешь, чему я рада?
– Погоди, подумать дай…
– Что Воика с нами сейчас нет.
Никак не ожидала Бортэ этого. Она у подруги спросила:
– Чем же он перед тобой провинился? Паренек добрый, угодить