нашего разговора.
Лилиана понимающе кивнула. Приемная не слишком соответствовала ведению секретных разговоров, ведь здесь велась постоянная съемка и электронно-импульсное наблюдение на случай немедленного пресечения враждебных действий.
…Эмиль почувствовал ледяной ветерок смерти, овивающий его лицо и как будто еле заметно шевелящий волосы на голове. Липкий холодный ужас прилил в мозг, заставляя остекленеть даже самые короткие мысли. Он не знал, как попал в это странное строение и почему чувствует такую ужасную острую головную боль и ощущает солоноватый привкус крови во рту, но прекрасно видел перед собой своего заклятого врага, «черного человека», как иногда мысленно он его называл, и блестящее, почему-то желтое дуло пистолета. И еще, он теперь со всей отчетливостью понимал, что его положение совершенно безнадежно: руки скованны за спиной и совсем онемели, силы и воля на исходе, и даже рот и то заклеен, не крикнешь.
– Все, – тоскливо пронеслось в мозгу. – Вот она – смерть.
Но палач почему-то не торопился. Он застыл неподвижно, держа голову Эмиля на прицеле, и с холодящей кровь улыбкой вглядывался в его лицо.
И тут возникла она, и «черный человек» отступил, недовольно морщась и пытаясь скрыть свое бешенство.
– Я, наверное, возненавижу тебя, друг мой, – сказала она. Ее волосы были растрепаны, бледное лицо залито слезами, а глаза почти безумны. – Я, наверное, возненавижу любого, кто сделает это. И поэтому пусть это сделает другой, а не ты…
«Черный человек» убрал пистолет в карман и взял ее под руку.
– Хорошо, – сказал он. Лицо его выглядело уже вполне благодушно и на нем не было заметно ни малейшего следа былой ненависти и злорадства. – Я и сам, честно говоря, никак не мог заставить себя нажать на курок. Пусть лучше это сделает один из солдат…
Она не плакала, слезы вдруг пересохли и теперь она молча стояла у флаера, глядя в сторону хранилища.
«Почему он медлит?» – секретарь тоже смотрел на дверь бункера и в душе у него колом стояло гнетущее беспокойство.
Наконец раздался выстрел, на мгновение разорвав знойную тишину. Флорена вдруг схватилась за сердце и как подкошенная рухнула вниз. Ее еле успел подхватить охранник. Через минуту она пришла в себя.
– Я очень растрепана, да? – эти слова были обращены к секретарю. – Какие сплетни будут придуманы, когда мы вернемся в замок, страшно даже представить.
– Ваше Величество… – начал секретарь, намереваясь сказать что-нибудь успокоительное.
– Нам нужно возвращаться. – прервала его Герцогиня, голос ее был тверд, казалось, к ней уже вернулась прежняя решительность и властность. – Нельзя забывать о государственных делах.
Она отпихнула все еще поддерживающего ее стражника и без посторонней помощи села в машину. В этот момент из дверей хранилища вышел второй солдат. В правой руке он держал белый носовой платок с пронзительно алым пятном. Лицо Герцогини на одну только секунду