венценосной принадлежности понесем мы.
– Все понятно. Верные гвардейцы просто не желают мараться, – Эмиль заставил себя успокоиться и даже высокомерно – снисходительно усмехнулся, чувствуя, как повинуясь еле заметному жесту лейтенанта, солдаты удобнее группируются вокруг, чтобы в случае чего сразу же пресечь все его попытки освободиться. – И хотя я просто не могу поверить, что Флорена отдала относительно меня такой бесчеловечный приказ, и я уверен, что она в любом случае отменила бы его, стоит мне только с ней увидеться и поговорить, тем не менее, хочу пожелать вам удачи в вашей затее, какой бы наивной она мне не казалась. Подайте же мне руку, лейтенант Великогерцогской гвардии.
И Эмиль, выпрямившись как на параде и гордо подняв голову, шагнул к распахнутому криосаркофагу. Несколько ошарашенный таким поворотом дела лейтенант подал руку, и землянин взошел на трехступенчатой лесенке, переступил через край и оказался внутри саркофага.
– Ну что же, господин лейтенант, выполняйте и впредь то, к чему призывает вас ваш долг, – Эмиль крепко пожал руку гвардейца обеими скованными руками. – И передайте Ее Величеству, пусть Господу Богу будет угодно даровать ей спасение, что я никогда не желал ей зла, и да будет она впредь более мудра, не допуская скоропалительных решений и сделок со своей совестью, и осторожна в выборе ближайшего окружения, чтобы более не страдать от таких изменников, как ее личный секретарь.
С этими словами он лег и устроился на ложе криосаркофага с таким видом, как будто собирается соснуть всего пару часиков.
– Клянусь честью, ваши слова будут в точности переданы.
Глаза лейтенанта заметно увлажнились, и землянин понял, что фанатик действительно тронут, а значит он, Эмилио Алекси, почти добился своего, а остальное только дело времени и случая.
Крышка криосаркофага медленно закрылась, тело охватило оцепенение. Последним, что он увидел через стекло, было то, как все гвардейцы как по команде вскинули руки «салютуя» и застыли в такой позе. Потом стекло запотело и покрылось серебряной изморосью, стало невыносимо холодно и сознание потухло, как будто кто-то выключил в голове свет.
Секретарь держал Великогерцогскую диадему, задумчиво разглядывая алмазы и поеживаясь. Новая должность председателя конституционной комиссии была для него не столько тяжела, сколько непривычна. Новый белый костюм был тоже непривычен и к тому же немножко тер слишком открахмаленный воротничок рубашки. В остальном же все складывалось как нельзя лучше. Да, он потерял женщину, которой желал бы обладать, но которая, впрочем, была скорее пустой бесполезной мечтой, чем реальной целью такого умного и тонкого политика как он. Стоило ли о ней жалеть, когда перед ним открылась такая блестящая возможность продвинуться вверх по пресловутой лестнице власти? После недавнего дворцового переворота, так гордо называемого чернью Великой народной революцией, такая возможность предстала перед ним во всей своей головокружительной широте. Принц Семуэл,