тряс его за плечо так сильно, что затылок колотился о деревянное изголовье. Просыпаться было трудно, в голове словно плыл густой туман, глушил звуки, застилал глаза.
– Да просыпайся же! Ну! – над ухом раздался женский голос.
Рюноскэ с трудом разлепил веки. Над ним нависло бледное лицо. Вроде бы знакомое, он уже видел его. Ну конечно, это же служанка хозяина, немая и безумная. Но ведь она разговаривает! Будто в подтверждение этих мыслей женщина, видя, что мальчик проснулся, заговорила быстро и взволнованно:
– Очнись, мальчик. Бежать тебе отсюда надо. Это плохой дом.
– Вы разговариваете? А господин… – Рюноскэ наморщил лоб, пытаясь вспомнить имя хозяина, но не вспомнил.
Трудно вспомнить то, чего не знаешь. Это он, как маленький, все про себя выложил, а старик даже имени своего не назвал. Но почему он должен бежать? За окошком не рассвело ещё. И спать ужасно хочется. Он попытался отпихнуть от себя назойливую служанку и спрятаться под одеялом. Но она не давала ему покоя, дергала и трясла.
– Да проснись же ты… Торопиться надо, пока оммёдзи не вернулся. Вот, выпей-ка…
Рюноскэ почувствовал, что в губы ему ткнулся край чашки. Он глотнул. Это была вода, чистая и холодная. Такая холодная, что туман в голове превратился в изморозь и осыпался. И стало там пусто и ясно. Что она сказала? Оммёдзи? Колдун?
– Да, да. Хозяин этого дома – тот самый колдун-оборотень. Это шутки у него такие, своим жертвам правду рассказывать.
Жертвам? О чем это она? Он, Рюноскэ – жертва?
– Опоит он тебя, мальчик, зельем, и забудешь ты и имя свое, и всю жизнь свою. будешь служить ему, как я. Уж лет десять, как я ему да сыновьям его служу. Кто я такая, где раньше жила, ничего не помню. Вспомнила только, что сын у меня был. Маленький совсем. Решила я сбежать от колдуна, а куда бежать, не знаю, один раз только в ближайшую деревню ходила, да и то… – она махнула рукой. – Давай вместе убежим. Я тебе помогу, а ты мне. Я как увидела тебя, словно сама не своя стала, сердце колотится, кажется мне, что с сыночком моим какое-то несчастье приключилось. Вот я и подумала: «Помогу этому мальчику, глядишь и сынку моему кто-то поможет, вызволит из беды. Только торопиться нам надо. Рассветёт скоро. Поутру сыновья-разбойники вернутся, да и сам колдун тоже.
Рюноскэ вскочил:
– Да как же мы убежим? Вы дорогие не знаете, я заблудился…
Женщина металась по дому, надевая теплую накидку, быстро собирая в узелок нехитрые припасы, порывшись в маленькой лаковой шкатулке, сунула в рукав какой-то маленький рулончик:
– Ничего, ничего. До деревни доберёмся, а дальше ты дорогу знаешь.
Они выскочили во двор.
– Погоди-ка, мальчик.
Женщина подошла к углу дома и, потянув, вытащила из стены длинную щепку. Нет, не щепку – тонкий клинышек. В тот же миг крепкий деревянный дом превратился в лачугу с провалившейся крышей. «Ну теперь колдун сразу поймет, что мы сбежали. Погони не миновать», – подумал Рюноскэ. Но размышлять было некогда. Выйдя за калитку, женщина вынула из рукава давешний рулончик и, кинув