Пора было встречать новый.
Аврелий, впрочем, чувствовал, что воспрянули из пепла талионовы столпы и показали силу обычая. Это единственное, что его теперь радовало.
Сегодня он встал особенно рано, наверное, в шестом часу, чтобы перед работой поговорить с Катериной. Без Ханса Аврелий вновь почувствовал, что флигилек ему подчиняется. Аврелий снова стал здесь хозяином. Конечно, он сделался увереннее.
Причесавшись, Аврелий спустился вниз.
Катерина сидела за столом над опорожненной чашкой. Она была, похоже, в сильном волнении и ничего, кроме своих мыслей, вокруг не видела. В руке Катька держала сборник, который стащила из библиотеки Аврелия.
Аврелий добродушно ее приветствовал, позабыв напрочь о сорвавшейся поездке в столицу. Его умиляло то, что Катенька читала Артхашастру и даже как будто что-то там понимала.
Катерина ему не ответила. Она его просто не увидела.
Аврелий сел рядом и как бы невзначай заметил:
– Ну что же, вы здесь решились дваждырождаться? То есть, если вы поняли, о чем я веду речь, просвещаться?
Катерина обратила на него внимание.
– Аврелий Франкович, вы сегодня так рано…—Катерина стыдливо отвернулась, не зная, куда деть руки с книжкой. Успела только из нее выхватить листок и спрятать под задницей, чего Аврелий не заметил.
– А давайте мне.
Аврелий ловко выхватил книжку, повертел в руках и положил на стол.
– Вы, получается, увлекаетесь индуизмом?—спросил он.
– Да…то есть, нет, скорее любительски. Слова красивые пишут.
Аврелий улыбнулся и, не заметив мрачного настроения Катерины, начал с энтузиазмом:
– А ведь там очень интересно пишут. На первый взгляд кажется, что индуизм—очень глупая штука, я бы даже сказал, варварски абсурдная штука, хотя фактически деление и у нас, и у них в своей основе заключает то же самое социальное неравенство. Цветасто, не правда ли? Вот смотрите. У нас ведь даже сложнее. Это такое редкостное дерьмо, Катенька, что действительно лучше бы мы жили как индусы с их сказками.
У нас три класса, традиционно.
Низшие это, можно сказать, разделочный люд. Батраки без лирического зародыша и художественного обрамления.
Потом среднедостаточные. Неотесанные чурбаки, которые своими руками, наглостью, хитростью и человеческим пороком творят будущее. Лихо? Что для одних смерть, то для них прогресс. Горем они толкают цивилизации вперед. Ими живет планета, Катенька. Ими дышит земля.
Последние, значит, они же первые. Дворяне, партийные лидеры—казалось бы, грызутся как собаки, а на деле ничем друг от друга не отличаются. Люди без будущего, которым суждено умереть в муках. Хорошо еще, если, умирая, они это поймут. От ярких фамилий один вред. Вы понимаете, о чем я говорю? Вы разделяете мое мнение, Катенька? Разделяете? Их надо рвать!
Катерина с вылупившимися глазами сидела и слушала,