на диване.
– Вы, – сказала она, затем, – красивый. Особенно ваши глаза, с такими густыми ресницами, мне очень понравились. Вы тоже, Володя, вместе с Мариной учитесь на филологическом факультете?
Надо отвечать, но как тяжело ему этого сделать. Даже от волнения у него ладони вспотели.
*
– Нет, – обреченным голосом говорит ей Куренков. – Я на журналиста там учусь.
– Журналистом хотите стать? Это хорошо. Вы, Володя, извините, городской житель? И родители есть?
– Нет, Ирина Егоровна. Мои родители живут в деревне. Мама дома сейчас, а папа… – В это время к ним присоединилась и Марина, услышала, как трудно Володе говорить, где его папа, чтобы ему облегчить, выпалила, как они договорились еще на улице.
– Папа у него, мама, ушел к другой женщине. Не спрашивай больше о нем никогда.
– Но вы – то, ничего мне не рассказали, – плаксиво, с капризом выдохнула она. – Я должна знать. Кто с моей дочерью дружит, и что он за человек. Марина, как ты этого не понимаешь?
– Мамочка, прошу. Володя хороший человек. Он меня не обидит. Он мне нравится, мама.
– Ну, раз так. Ладно тогда. Вот, слышу, чайник закипел. Идем – те на кухню, – говорит она уже чуть по мягче. – Думаю, сейчас папа твой Марина с работы придет. Давайте, накроем стол. И будем сидеть, разговаривать.
– Это мама, дело, – смеется довольная, Марина. – Давайте. Володя. Сбрось свитер свой, со своего плеча. Оставь на диване. И пошли. Все с делом займемся. Володя пусть салат сделает, а я, найду, чем заняться. А мама, пусть со стороны на нас полюбуется. Вижу же, разволновалась. Вся трясется.
– Затрясешься, – перечит ей мама. – Когда незнакомый тебе человек, держа руку родной дочери, поднимается по пролётной лестнице.
– Ах, какая проказница, ты, мама. В глазок подсмотрела, когда мы поднимались по лестнице, – смеется Марина, между делом задевая Володю, то своим плечом, а один раз даже коснулась грудью своим, грудь Володи. Володя от этого её прикосновения, сделался сразу серьезным, выпрямил свои плечи, засучил рукава рубашки. Ведь ему поручили ответственное задание. Накрошить салат: из огурцов и помидоров.
Конечно, тут у них помидоры, как бы сказал бы его отец, «дохшие» – парниковые. Деревенского бы им, из огорода его мамы, таких, как кулачище его, красных, сочных, в зубах тает. А огурцы, в огороде у мамы: сочные, хрустящие. Нет, долго придется мечтать ему, такие огурцы и помидоры есть, из мамина огорода. В этом сезоне у него снова вряд ли получится. Да и уже сентябрь заканчивается. А летом, в будущем году, впереди ничего еще не ясно. Конечно, если повезет, он обязательно и непременно съездит на новый год к своей матери. А до нового года, вон, еще, почти три месяца. Не знаешь, что там дальше будет. Но надежда у него была, все же съездит к маме в Новом году.
– Володя, – это Марина обращается к нему, заметив его задумчивую физиономию. – Ты что там застыл?
– Так, ничего, Марина, – говорит ей он, печальным голосом. – Вспомнил маму, огород её, сочными