начали подниматься.
Раздутые, посиневшие, с одутловатыми резиновыми лицами, они, покачиваясь, направились в их сторону.
Их рты перекашивало от боли, оголяя пеньки зубов; глаза стали пустыми, блестящими, точно морские камушки на берегу; плечи то и дело поднимались и опускались, будто кто-то дергал их за невидимые ниточки.
Незнакомцы – все они были незнакомцами.
А потому не было и сожалений.
Миа выкрикнула заклинание.
Затем в воздухе возникли тысячи волшебных ос, атаковали мертвецов. Плоть оживленных начала слезать с костей, улица наполнилась чавкающими звуками.
Воды окрасились в коричнево-красный оттенок, на поверхности всплыли ошметки кожи.
Миа скорее почувствовала, чем услышала, как за спиной что-то мелькнуло.
Она успела обернуться, – и в тот миг перед ней возник Хешитас.
Он вцепился голыми руками в обсидиановую тварь; его пальцы левой руки сдавливали тонкую черную шею, правый кулак снова и снова впечатывался в корчащееся лицо.
Показалось, будто сейчас здоровяк оставит от твари только мокрое место, однако та что-то прошипела – слова буквально ожили, пробежали по спине паучьими лапками.
Гигант вскрикнул, отшатнулся.
Его ноги подкосились, и он рухнул в воду.
Уродина вырвалась из хватки, успела сделать несколько шагов назад, не отрывая взор от Миа.
«Что произошло? Что ты с ним сделал? Проклял? Заколдовал?»
Она подняла руку, в воздухе соткался энергетический хлыст, когда ее внутренности скрутило от боли.
Страшный крик вырвался из ее глотки. В голове вспыхнула звезда, перед глазами замелькали белые мухи. Под разрывающим потроха жжением мысли испарились, смыслы города исчезли – и магия покинула ее.
Миа упала в воду, не понимая, что с ней происходит.
Рядом с ней корчился здоровяк, лицо, искаженное мукой, побагровело, глаза наполнились кровью. Он силился подняться, однако его будто придавливала невидимая могильная плита. Мышцы на руках ходили ходуном, боролись с напряжением.
Татуированный сидел на коленях с закрытыми глазами, погруженный в транс.
Тварь медленно подошла к нему.
Её длинные пальцы, оканчивающиеся когтями, с нежностью провели по его волосам, погладили щеку.
Между тем, взгляд уродины не отрывался от Миа, в глазах плясали веселые задорные искорки.
А затем тварь встали позади татуированного, сжала ладонями его виски.
Голова Второго звена лопнула, точно перезревший персик. Брызнула кровь вперемежку с осколками костей. Казался ирреальным простой факт: только что перед тобой сидел человек – и вот он уже мертв. Уничтожен. С легкостью, с какой убивают комара или муху.
Безголовое тело татуированного повалилось в воду. Миа, не обращая внимания на боль во внутренностях, поднялась. Да, ее лишили колдовства, однако ярость, клокотавшая в душе, плевала на слабость и страх.
“Не сдамся, – крутилось в голове. – Не сдамся, не сдамся, не сдам…”
По-птичьи склонив голову на плечо, тварь шагнула к ней, осмотрела с ног