поднял ввысь кубок, наполненный мёдом. Следом за хозяином встали с мест гости, похватав в руки золотистые кубки, и они вразнобой заголосили здравницы женишку, поздравляя того с назначением на новую должность…
В небольшой горнице стоял терпкий свечной запах, створка окна из слюды была чуть приоткрыта и внутрь помещения ручейком затекал прохладный листопадный ветерок. По разным углам горницы стояли три золочёных подсвечника со множеством восковых стволов, утыканных в округлые подставки. На широкой койке, укрытой зелёным покрывалом, сидел жених в белой исподней рубахе, в багряных бархатных штанах, обутый в красные сапоги с серебряными бляшками, шитые золотом и жемчугом. У его ног сидела на полу, устланным богатым персидским ковром малиновой расцветки, жёнушка Марфа Михайловна, одетая в исподнюю шёлковую сорочку, с распущенными до пояса шелковистыми рыжеватыми локонами. В углу горницы возвышался кованый сундучок из кедрового дерева, на котором возлежал золотистый сарафан невесты, сплошь усыпанный жемчугами, дракони́том и смарагдами. На сарафане пристроился жемчужный кокошник-венч.
Яков Данилович с робостью глядел на смарагдовые серьги в ушах возлюбленной… Марфа Лихая, хлопая длинными ресницами, изучала белую сорочку мужа, локтем опершись о койку, а указательным пальцем левой руки накручивая узоры на груди и животе суженного. Жена тихим голосочком мурлыкала некую народную песню…
– Марфа Михайловна, – прошептал муж. – Ты как меня сыскала тогда в лещине? Приметила с тропки чёрный кафтан?
– Приметила, Яков Данилович, кречет мой синеглазый. Я тот раз с умыслом тебя из листвы вытянула, как гостинец себе сотворила.
– Столько знатных людей к вам сватались – страсть. Отчего же ты всем отказывала?
– Тебя ждала, – со всей серьёзностью ответила Марфа.
На Якова накатила истома, под ложечкой некто тревожил нутро.
– Марфа Михайловна… прости меня. Саблей я ловко управляюсь, могу и троих ворогов разом прикончить. А как… в опочивальне с женой сладить: теряюсь покуда, зелен ещё в таковских делах.
Жёнушка провела пальцем левой руки по подбородку Якова.
– Успеется, муж. Не тревожься, милый.
Муженёк перехватил горячую ладонь огневолосой прелестницы и нежно поцеловал её.
– Яков Данилович, послушай супружницу, коли ценишь моё слово, – зелёные глаза Марфы вспыхнули свечением. – Тебе скоро в Детинце служить. Трудись честно, по совести, начальника слушайся. Государю в шахматах не поддавайся. Мне отец сказывал – он этого не любит.
Яков припомнил шахматное сражение с Царём и улыбнулся.
– Стерегись жаб зелёных и прочих гадов.
– Чего? Кого остерегаться?
– Боярское племя. У отца на службе немец Иоганн Ридле развёл змеепитомник, глядела я несколько раз – любопытное зрелище.
– Ты бывала на Аптекарском дворе?
– В Немецкой Слободе, отец возил меня тайком, много раз. Я там фламандским мальчиком ходила наряженная, с большой шапкой.
– Как