что она будет делать. (Декламирует.)
Сиянье луны
струится, струится в ночи,
Темнеют цветы,
спокойна, спокойна весна.
Но как я могу
смотреть на сиянье и тень, —
Не вижу я той,
что сходна с луною одна.
Ин-ин (говорит). Кто-то возле угла стены читает стихи.
Хун-нян (говорит). Это голос того самого двадцатитрехлетнего и еще не женатого дурачка.
Ин-ин (говорит). Какие свежие стихи! И я сложу стихотворение на те же рифмы.
Хун-нян (говорит). Что-то вы вдвоем насочиняете!
Ин-ин (декламирует).
Я в женских покоях
давно одиноко грущу,
Без пользы проходит
душистая эта весна.
И вот я внимаю
тому, кто читает стихи.
Меня пожалей ты,
я тяжко вздыхаю одна.
Чжан (говорит). Как быстро она ответила! (Поет.)
На мотив «Плешивый монах».
Однажды взглянув, на лице у нее
нашел я мученье мое,
Но я и не думал о редком уме,
таящемся в сердце ее.
Стихам моим новым раздался в ответ
звучавший согласием стих,
Я слушал строку за строкой,
И повесть о мыслях твоих
Послышалась в них.
На мотив «Властитель лекарства бессмертия».
И стихов ее строки просты,
И мотивы легки и чисты,
Как подходит тебе твое детское имя:
называешься иволгой ты.
Если души едины у нас
И увидим друг друга сейчас,
Если будет она за стеной отвечать,
пока свет озарит небосклон,
Я поверю словам:
«Кто умом одарен, тому с древних времен
мил, кто тоже умом одарен».
(Говорит.)
Подойду-ка я поближе, посмотрю, что она скажет. (Поет.)
На мотив «Рябой парень».
Поднял я полы одежды,
чтобы направиться к ней.
Ин-ин смотрит на него.
Вот, улыбаясь, навстречу
лицо обратила свое.
Только Хун-нян не смягчилась,
сердце не стало нежней,
Следуя строго наказу,
остерегает ее…
Хун-нян (говорит). Там кто-то есть, сестрица. Пойдем домой, как бы хозяйка не разгневалась.
Ин-ин уходит, оглядываясь.
Чжан (поет).
На тот же мотив.
Слышу я вдруг голоса звук,
все встрепенулось вокруг.
Вот зашумели в ночи
птицы взлетающей крылья,
Ветки с цветами дрожат,
тени цветов заходили,
И