карнизов, тогда как их собратья давно истлели, оставив после себя лишь тень воспоминания
Лиррик провёл пальцами по столешнице. Чёрно-золотой узор мерцал под его ладонью, словно скрывая недосказанные истины. За его спиной каменные братья вновь затеяли суетливую толкотню, но на этот раз – с причудливым трепетом. Они тыкали массивными пальцами в старую фреску, опоясывающую стены. На левой стороне изображённый магистр Вакси Норман восседал на троне, сотканном из лунных лучей. Но напротив…
Там, где должно было быть второе изображение, раскинулась тёмная, будто поглотившая свет, сажа. Её неровные края, словно следы когтей, казались чужеродными в этой застывшей картине
– Мак, Кай! – Лиррик указал в сторону предыдущего помещения, где на полу валялись обрывки когда-то пурпурных занавесей. – Возьмите эти тряпки и сотрите эту мерзость. Хочу увидеть, что так отчаянно пытался скрыть наш «добрый» Хенрик
Тени на стенах дрогнули, когда гиганты, не мешкая, принялись за работу. Сажа сыпалась густыми хлопьями, цепляясь за ткань и обнажая краски, укрытые десятилетиями тьмы. С каждым круговым движением узор поддавался, выныривая из забвения, будто древний корабль, всплывающий из морской пучины. Лиррик замер, сердце гулко стучало в груди. В воздухе повисло напряжение, как перед раскрытием давно запечатанной истины.
Глава 10. Лесная буря
Землистый запах, впитавшийся в траву и кору деревьев после ночного дождя, висел в воздухе, смешиваясь с ароматами влажной листвы и древесного сока. Убежище, скрытое под громадными корнями, всё ещё таило в себе прохладу ночи, но утренний воздух, наполненный живительной свежестью, пробирался внутрь, словно проникающий сквозь щели свет, пробуждая уставшие тела и проясняя мысли.
Где-то неподалёку с мягким стуком об землю упала ореховая шляпка, перекатившись по мху. Едва слышное потрескивание ветвей сопровождало неспешные шаги наступающего рассвета. Лучи солнца, пробиваясь сквозь густую листву, цеплялись за влажные капли, превращая их в мельчайшие радуги, которые дрожали на тонких нитях паутины.
У входа в убежище выстроились хрустальные бурундуки. Их прозрачные, переливающиеся в свете спины мерцали, как драгоценные камни, а крошечные лапки осторожно ступали по мху, не оставляя следов, но создавая тонкие, едва уловимые линии, словно древние письмена.
Но вот первая капля дождя, сорвавшись с листвы, упала на землю. Затем вторая. Третья.
Туча, словно уставший путник, медленно протискивалась сквозь крону лесного колосса, задевая его ветви, цепляясь за мох, и наконец разразилась сверкающими каплями. Дождь зашуршал, побежал тонкими струями по извилистым тропинкам древесной коры, пробежал по листве, испугав бурундуков. Они мгновенно разбежались, исчезая в укромных норах и трещинах корней.
Только один остался.
Светящийся.
Он