хриплым голосом произнес мужчина и со стоном превратился и на моих глазах в чешуйчатого огненного змея.
Я увидела отвратительного монстра с лысым шишковидным черепом и большими красными выпученными глазами.
Дикий ужас овладел мной и придал силы бороться, я попыталась сбросить с себя чудовище, но не смогла.
Змей явно хотел со мной совокупиться, и это было настолько противоестественно, страшно и противно, что я отчаянно закричала, но мои крики никто не слышал.
Грязно выругавшись, он наотмашь ударил меня по лицу, а затем со стоном наслаждения овладел моим телом. Быстрыми и резкими толчками он довел самого себя до безумного исступления, после чего исторг в мое тело…
Огонь.
Я дико кричала, пока змей не излил в меня свою злобную огненную похоть, а затем, крепко прижав к своему жилистому чешуйчатого стану, он снова принял свой человеческий образ.
И я запомнила его.
Это было последнее, что я увидела – его покрытое сажей красивое лицо.
Я встала и на трясущихся ногах подошла к зарешеченному окну подземной камеры, затем к запертой двери пристройки, а после – к Чаруну, который уже вытащил ржавый осколок меча, и рана на его теле, полыхнув огнем, моментально затянулась.
Сперва я хотела умереть, а после, хорошенько поразмыслив во мраке, страстно помолилась богам, чтобы выжить любой ценой и убить отогретого змея на груди.
***
– Ты вычислил и схватил всех убийц, Велет. Я горжусь тобой, словно ты – мой родной сын, а не приемный, – спокойно произнес царь Иридана, стоя лицом к закованному в кандалы Арию, распятому на окровавленном каменном столбе. – А ты еще повиси перед казнью и подумай обо всем головой, а не тем местом, которым испортил мою дочь, после чего жестоко убил. Изверг.
Великан хотел что-то ответить, но совсем обессилел.
Вряд ли он выберется из этого подземного мешка живым.
Палач сломал ему руки, ноги и ребра, и, возможно, отсек то, чем он обычно думал, когда смотрел на мою среднюю сестру, хотя, надеюсь, что это не так.
Велет с невозмутимым лицом стоял рядом с царем и пристально смотрел на того, кто действительно сейчас угрожал его жизни – на меня. В его глазах был молчаливый вопрос, в моих – молчаливый ответ.
Чарун был прикован к соседнему пыточному камню.
Он молча буравил его немигающим взглядом черных глаз, и если бы мог убивать силой мысли, то Велет был бы давно мертв.
Радовало то, что, по крайней мере, Чарун еще мог шевелиться, благо, что царь не приказал сломать ему шею – вот тогда ему точно бы не поздоровилось.
Не знаю, смог ли бы он исцелить эту рану точно так же, как и полученную ударом ржавого меча.
– Чарун – так тебя назвала моя дочь при воскрешении, – произнес царь. – Видно, мало ты гнил в тюрьме Могора. Одну тюрьму на другую сменил. Что скажешь в свое оправдание?
Велет искоса глянул на моего помощника и вдруг усмехнулся.
Чарун и глазом не моргнул – как молча висел на цепях, так и продолжил висеть, словно в статую превратился.
– Может,