У них были дома, уважение, известность и вес в неформальной индейской среде. Они писали магнитоальбомы с песнями заезжих и местных музыкантов и, в общем, привыкли к такой жизни.
Дерзкий мечтатель Вращающийся Томагавк, бродящий по пояс в снегу по окрестностям, вызывал у них скорее смех, чем сочувствие. В один голос все твердили ему, что ничего не выйдет, он не сможет – и всё в таком духе, позабыв, что и сами приехали на Алтай отыскать тот самый индейский Эдем для осознанного братского существования. Никто уже не верил в его силы и мечту, даже наоборот, его упорные усилия вызывали необъяснимую злость и раздражение. Может быть, на подсознательном уровне общинники чувствовали, что Томагавк – это они, пробы 1984 года, ярые романтики и энергичные фанаты своей Мечты.
Томагавка им переубедить не удалось, и он стал не очень угодным в общинной тусовке изгоем. Потешаясь над его наивным рвением, они смеялись и над собственной мечтой, заваленной газетной славой, заглушённой восторженной лестью сезонных отдыхающих, приземлённой молоком и закваской, сеном и дровами, любовными интрижками, детскими пелёнками и чувством собственной нужности и значимости. Их вера замёрзла в торосах ежедневной бытовухи, как папанинская экспедиция на Северном полюсе, попривыкли уже за долгий деревенский дрейф, и никто не звал на помощь отважного лейтенанта Шмидта.
В общем, несмотря на всеобщее недоумение и явное неодобрение, Вращающийся Томагавк собрал припасов на пару месяцев и, сжимая в уверенной руке тугой лук, отправился куда-то в сторону Усть-Коксы, подальше в тайгу. И хоть вера его была надломленна насмешками «бывалых индейцев», а Мечта покрылась ржавчиной зависти, он всё равно продолжил свой обречённый Путь. Потому что именно так поступил бы настоящий мужчина, сдержал бы своё слово. Так бы поступил индейский воин, отправившись в неизвестность на поиски своей Мечты.
Общинники вяло отреагировали на его уход. Он был непризнанным, изгоем, отрицавшим мнение большинства, а посему заведомо приговорённым на провал.
Через пару месяцев лесники и егеря Усть-Коксинского района нашли Вращающегося Томагавка.
Его тело вращалась на ветру, повешенное за шею на кожаном ремне. К дереву был прислонён исправный верный лук, рядом находились рюкзак и сумка, наполненные припасами и пара убитых змей со снятой кожей. Признаков насильственной смерти не обнаружили, из вещей ничего не пропало.
Общинники пожали плечами: мы же предупреждали!
Так прервалось жизненное вращение Томагавка. Так ржавчина сомнений, заложенных окружающими, проела гибельную брешь в его Силе. Он не смог отказаться и не пойти, верный какому-то внутреннему голосу чести, а может, упрямству и глупости – это уж как кому угодно рассматривать сию ситуацию.
Трудно представить, что творилось в его душе, когда он, освежевав вторую пойманную змею, одиноко смотрел в глубь дикой тайги, не ощущая за спиной хотя бы сочувственного одобрения.
Ведь зачастую, чтобы взмыть над бренно-обыденной землёй,