Ткача прежде всего к технике, его излюбленный преимущественно салонный репертуар и проч., Ф. Шварц задал естественный вопрос: «Можно сказать, что Ткач делал из вас пианиста, а Рейнгбальд – музыканта?» И получил неожиданный в контексте всего прозвучавшего ответ: «Ткач дал мне и то, и другое».
Видимо, в памяти Гилельса боролись противоречивые чувства. Трезвый взгляд взрослого музыканта говорил ему, что результат, которого добился в работе с ним Ткач, должен быть оценен высоко. Но воспоминания о том, как он боялся учителя, как тот кричал на него и бил по рукам… Характер Гилельса, оцененный по известной типологии К. Леонгарда, по многим признакам ближе всего к «застревающему». Для таких людей типична очень долгая эмоциональная память: они всю жизнь помнят обиды, нанесенные им в детстве, так ясно, будто все происходит сейчас; так же долго держится и их благодарность.
Трудно сказать, действительно: была ли то сила природного дарования самого Гилельса, которому даже неудачный педагог не мог помешать5? Или Ткач был педагогом суровым, но хорошим? Или же он каким-то образом подошел именно Гилельсу? Во всяком случае, результаты ошеломили одесских слушателей уже в 1929 г., когда Гилельс дал первый концерт на широкой публике.
Конечно, Эмиль выступал и ранее – сохранился отзыв Ткача о самом первом его выступлении на экзамене в 1924 году. «На экзамене он всех ошеломил, – рассказывал Ткач. – Мальчик играл все три части сонаты Моцарта, этюд Черни и «Тамбурин» Рамо… Легкость игры, уверенность и четкость ритма поразили всех… Через некоторое время Гилельс исполнил «Военный марш» Шуберта – Таузига. Это выступление произвело фурор… Его игра была точна, в ней не было ничего небрежного, случайного…». Гилельсу семь лет.
Еще об одном концерте этого же периода поведал сам Гилельс. «По-видимому, я довольно быстро продвигался, потому что, когда мне было лет шесть-семь, и в Одессу приехал композитор Гречанинов, я уже участвовал в концерте, устроенном для него. Я отлично помню, как он сидел в первом ряду, и чирикающая девочка поднесла ему букет цветов. Потом был концерт. Я играл C-dur’ную сонату Моцарта, и во второй части (Рондо) запутался. Ко мне подошли и сказали, что пора кончать. То было мое первое эстрадное выступление». (В другом варианте рассказа о концерте в честь Гречанинова попросили мальчика со сцены не потому, что он запутался, а потому, что подошел к окну и стал рассматривать красивых птиц.)
Обращает внимание вновь юмористическая окраска описания этого события самим Гилельсом («чирикающая девочка», запутался, попросили со сцены). Эти и другие выступления имели прежде всего учебную цель – экзамены, концерты учащихся. Но в 1929 году состоялся именно сольный концерт артиста.
Ранее, как уже упоминалось, Я. И. Ткач сознательно ограничивал выступления Гилельса, редко выпускал его на открытые концерты, – а мальчик как раз очень любил играть и рвался