событий идет по драматическому, а то и трагическому сценарию. Вновь можно привести примеры, особенно среди скрипачей6.
Переживший «бум вундеркиндов» в Одессе Ткач понимал это, понимали и родители Гилельса, которые – вне всякого сомнения, вновь подчеркнем это – были умными, интеллигентными людьми. Ведь они испытывали материальные затруднения; а какой прекрасный способ преодолеть их имеется, когда в семье растут чудо-дети (о Лизе Гилельс, поступившей учиться к знаменитому скрипичному педагогу П. С. Столярскому, тоже уже начали говорить в Одессе). Нет. Несмотря на все трудности (по словам Лизы, даже нищету), талантливых детей в этой семье не эксплуатировали.
Почему же Ткач решил выпустить Эмиля на такую серьезную сцену? Ведь мальчику было всего 12 лет! Сам Гилельс сказал впоследствии Шварцу, что ранний возраст был серьезной помехой для этого концерта. Кстати, вокруг возраста Гилельса в июне 1929 г. постоянно происходят какие-то ошибки. В рецензии на концерт ошибочно сказано, что ему 11 лет. С. Хентова, приводя рецензию, делает сноску следующего содержания: «Возраст Гилельса указан ошибочно. Ему было в это время 13 лет». Но это тоже неправильно. В июне 1929 года Гилельсу, родившемуся 19 октября 1916 года, было 12 лет. С половиной, если уж совсем точно; но 13 ему исполнится более чем через 4 месяца, а в таком возрасте это большая разница, у детей не принято называть возраст по году рождения, раньше, чем исполнится «полных лет». С подобной путаницей относительно его возраста мы еще встретимся далее.
Возможно, Ткачу уже просто не терпелось похвастаться необыкновенным учеником. Однако если подозревать его в эгоистических мотивах, следует иметь в виду и то, что он должен был понимать: выведя этого мальчика на широкую публику, он может его как ученика лишиться (что вскоре и случилось). Следует принять за версию, что он счел выступление безопасным и полезным для своего ученика; решил, что Гилельс играет не как вундеркинд, что не ожидание будущего, а слышание уже имеющегося представляет несомненную ценность в его игре.
Программа концерта, состоявшегося 11 июня 1929 г. в зале Одесской консерватории7, такова: в первом отделении Гилельс сыграл Патетическую сонату Бетховена, романс Fis-dur op. 28/2 Шумана, Пастораль и Каприччио Скарлатти – Таузига, Скерцо Мендельсона e-moll op.16/2, Сонату A-dur Скарлатти К 208; во втором – Этюды f-moll (op. 25/2) и cis-moll (op. 10/4), Экспромт Fis-dur, Вальсы Des-dur op. 64/1 и As-dur op. 42 Шопена и Des-dur’ный этюд Листа.
И программа, и сохранившийся отзыв на концерт дают основания предположить, что Ткач был прав: это не было выступление вундеркинда.
В программе привлекает внимание не только ее сложность, достойная любого взрослого исполнителя, но и то, что композиторы и даже ряд тех самых произведений, которые в ней присутствуют, играли в дальнейшем значительную роль в репертуаре Гилельса. «Дадим слово» Г. Б. Гордону:
«Что же