мы́чючи въ пла́мяне розе.
Жены ру́ския въспла́кашась, а́ркучи:
«Уже́ на́мъ свои́хъ ми́лыхъ ла́дъ
ни мыслию смы́слити,
ни думою сду́мати,
ни очи́ма съгляда́ти,
а зла́та и сребра́ ни мало того́ потрепа́ти».
А въстона́ бо, бра́тие, Ки́евъ ту́гою,
а Черни́говъ напа́стьми.
Тоска́ разлия́ся по Ру́ской земли́;
печаль жирна тече́ средь земли́ Рускыи.
А князи сами́ на себе крамолу кова́ху,
а пога́нии сами́ победами нари́щуще на Рускую землю,
емляху дань по беле отъ двора.
Ти́и бо два храбрая Святъславлича – Игорь и Всеволод
уже лжу убуди́, которую, то бяше,
успи́лъ отецъ ихъ, Святъславь,
грозный великый киевскый грозою.
Бя́шеть, притрепеталъ своими сильными плъкы
и харалу́жными мечи́,
наступи́ на землю Половецкую,
притопта́ хлъми́ и яру́гы,
взмути́ ре́кы и озе́ры,
иссуши́ пото́кы и болота.
а пога́наго Кобяка́ изъ луку моря,
отъ желе́зныхъ вели́кыхъ плъко́въ полове́цкыхъ,
я́ко ви́хръ, вы́торже.
И паде́ся Кобя́къ въ граде Киеве,
въ гри́днице Святъсла́вли.
Ту не́мци и вене́дици,
ту гре́ци и мора́ва
поютъ славу Святъсла́влю,
ка́ють кня́зя И́горя,
и́же погрузи́ жи́ръ во дне́ Кая́лы – рекы́ полове́цкыя,
ру́скаго зла́та насы́паша.
Ту Игорь кня́зь вы́седе и́зъ седла́ зла́та,
а въ седло́ кощи́ево.
Уны́ша бо гра́домъ забра́лы,
а весе́лие пони́че.
А Святъсла́вь му́тенъ со́нъ ви́де въ Ки́еве на го́рахъ.
«Си ночь съ вечера одева́хъ те мя, – рече́, —
чръ́ною паполо́мою на крова́ты ти́сове;
чръпа́хуть ми си́нее вино́, съ трудо́мъ смешено;
сыпа́хуть ми тъ́щими ту́лы пога́ныхъ тлько́винъ
вели́кый же́нчюгь на лоно и негу́ютъ мя́.
Уже́ дь́скы безъ кне́са в моемъ те́реме зла́товръ́семъ.
Всю нощь съ вечера босуви вра́ни възграя́ху
у Пле́сньска, на боло́ни, бе́ша де́брь Киса́ню,
и не́со шлю къ си́нему морю».
И рко́ша боя́ре князю:
«Уже́, кня́же, туга у́мь полонила;
се бо два сокола слетеста
съ о́тня стола́ зла́та
поиска́ти града Тьмутороканя́.
А лю́бо испи́ти шело́момъ До́ну.
Уже́ со́колома кри́льца припе́шали
пога́ныхъ саблями,
а самаю́ опустоша въ путины желе́зны.
Темно бо бе въ 3 де́нь:
два́ солнца померко́ста,
о́ба багряная стлъпа́ погасо́ста,
и съ ни́ма молода́я месяца —
Оле́гъ и Святъсла́въ
тъмо́ю ся́ поволоко́ста —
На реце, на Каяле, тьма светъ покрыла.
По Руской земли прострошася половци,
акы пардуже гнездо,
и въ «море погрузиста».
И вели́кое буйство пода́ста хино́ви.
Уже́ снесе́ся хула́ на хвалу́,
уже