отставки.
Как ни странно, увольнения не последовало. Более того, Нил Огилви, не смотря на обиду, обещание сдержал – повысил ставку Эсмей до обычной. Вскоре он завел новый роман, с девушкой из хора Ханной Хайбери. Она оказалась не очень щепетильной в моральном отношении и вскоре стала получать как солистка.
7.
Успешная карьера Эсмей в театре продолжалась. Публика встречала каждое ее появление на сцене аплодисментами, чего удостаивались немногие актеры. Поклонники дарили цветы, приглашали на свидания – цветы она принимала, приглашения отклоняла и вне театра ни с кем не общалась.
Другие проблемы занимали: здоровье матери ухудшалось чуть ли не с каждым днем. После смерти мужа Ада сильно сдала и больше не смогла восстановиться. Когда мучили головные боли, она не вставала с постели, когда случались перебои в работе сердца, она падала без чувств. Состояние ее вызывало опасение врачей и, естественно, дочери.
Стараясь поддержать родного человека, Эсмей каждую свободную минуту проводила рядом с матерью. Их и прежде связывали нежные отношения, а поле постигшего несчастья они еще более окрепли. Тревога за мать поселилась в сердце девушки, ведь кроме Ады у нее не было ни одной родной души – на всей земле.
Однажды в гримерку Эсмей принесли огромный букет нежно-розовых цветов на длинных ножках. Именно такие – едва распустившиеся бутоны цвета невинности, обожала юная певица, но о том никто не знал, она покупала их два раза в год на свой день рождения и мамин. Стало любопытно, кто же разгадал ее секрет?
Поискала внутри букета, нет ли записки. Нашла. В миниатюрном конвертике, прикрепленном к стеблю, лежал листок с короткой надписью: «Каждую субботу – в первом ряду» и все, ни имени, ни просьб о встрече. Во многих других, ранее полученных, стояли либо признания в любви, либо корявые стихи:
«Прекрасней нет тебя на свете,
Милее не найти тебя нигде,
Об этом шепчет тихо ветер,
Об этом звезды говорят луне».
Письмецо же отличалось сдержанностью, деликатностью и загадочностью. Романтично…
«Кто такой скромник? Увлеченный оперой студент, почтенный отец семейства, не желающий указывать своего имени, или богатый старичок, увлекающийся девушками из богемы?».
Даритель не объявил себя, и Эсмей про него забыла, но перед субботним спектаклем воспоминание о таинственной записке случайно всплыло. Загадки будят воображение. У Эсмей создался в уме образ неизвестного поклонника, приславшего розы. Он должен быть не старше тридцати, непременно высоким, голубоглазым шатеном с ямочкой на подбородке. Почему именно с ямочкой, она точно не знала – однажды видела у какого-то мужчины и посчитала привлекательной.
То, что в реальности автор записки мог бы оказаться полной противоположностью образу, созданному ее фантазией, Эсмей не особенно тревожило. Она не собиралась с ним ни знакомиться, ни тем более заводить роман. Ну,